Японская поэзия серебряного века | страница 22



Живя в Японии,
небезопасно выражать на японском языке
свои мысли…
(Токи Айка)

Временное торжество идеологизированной поэзии танка не означало гибели жанра в целом, ибо разумное большинство в конце концов все же предпочло остаться в рамках лирической традиции с ее могучим арсеналом изобразительных средств. Подтверждением тому служат в нашем сборнике как поздние стихи поэтов школы Сики, так и вполне оригинальное по характеру творчество знаменитого этнографа и фольклориста Сяку Тёку. Однако тридцатые годы, отмеченные разгулом реакции и массовым — вынужденным или добровольным — «поворотом» деятелей культуры в сторону официозной идеологии, знаменовали закат утонченного эстетизма Серебряного века. Мировая война, в которую Япония начала втягиваться раньше прочих великих держав, стала водоразделом, навсегда отделившим блестящую плеяду переживших ее поэтов от прекрасной поры их артистической юности. Серебряный век ушел, чтобы вернуться после войны в отраженном свете иных стихов, в переизданиях старых сборников, в комментированных собраниях сочинений, в воспоминаниях современников, в многочисленных трудах литературоведов.

Лирика танка, как и многие другие феномены традиционной японской культуры, очевидно, обречена на бессмертие. К ней будут обращаться благодарные читатели в следующем тысячелетии точно так же, как обращались в тысячелетии минувшем. С течением времени случайное отпадает, вечное остается. Вечности принадлежат и лучшие строфы поэтов танка Серебряного века.

Масаока Сики

Из книги «ПЕСНИ БАМБУКОВОГО СЕЛЕНЬЯ»

* * *
Проступают вдали
сквозь дымку вешние горы.
Высоко в небесах,
окаймленных нитью заката,
звонко жаворонок распевает…
* * *
Садик мой невелик.
Вон розовый куст одиноко
прислонился к плетню.
Набухают бутоны на ветках —
это значит, лето настало…
В думах о родном крае
Из общего корня
все восемь стволов вековых,
нора барсучья…
Сколько лет уже пролетело —
ах, «железное дерево», где ты?!.
* * *
В комнатушке моей
собрались сочинители танка —
и за чтеньем стихов
не заметили, как подкрался
солнца луч к фиалкам в горшочке…
* * *
Меж домов городских
обитель моя затерялась.
Садик мой неказист —
и хоть радует взгляд цветами,
что-то бабочек здесь маловато…
* * *
Открываю глаза —
и вижу, что ливень, хлеставший
двое суток подряд,
наконец приостановился —
безмятежно сияет солнце…
* * *
Звонко нынче поет
на жердочке канарейка —
как и я, человек,
видно, радуется пичуга
поутру хорошей погоде…
Будда
Головы уже нет
и руки давно откололись —