Сводя творчество к роли «правдивого дневника», сам Такубоку, в силу своего дарования, сумел создать действительно трогательную панораму короткой драматической жизни энтузиаста и мечтателя, сошедшего в могилу совсем молодым от скоротечной чахотки с социалистическими лозунгами на устах. При всей их сентиментальности, танка Такубоку, которые он в знак протеста против рутины записывал в три строки (а не в одну, как делали все его предшественники в соответствии с каноном), несли в себе свежесть и аромат новизны. Чего уже нельзя сказать о его сподвижниках и последователях, которые не жалели сил для дальнейшей вульгаризации жанра и адаптации его к нуждам обывателя.
Опираясь на авторитет безвременно ушедшего Такубоку, ставшего благодаря своей искренней патетике любимым поэтом простого народа, его друг и единомышленник Токи Айка продолжил процесс демонтажа классической поэтики равно в теории и в собственных стихах, которые превратились в аморфные образования, больше похожие на прозаические скетчи. Развивая воспринятые от Такубоку идеи народности и «приближенности к жизни», Айка в программной статье «Предостережение миру танка» (1916) писал: Внутренняя жизнь, внешняя жизнь — такого дуалистического деления в человеческом бытии не должно быть. Воспевать жизнь как целое — вот и все; чего еще требовать, чего ждать от новых танка! Я как человек, живущий в данную эпоху, руководствуюсь тем, что должен воспевать свою жизнь своими словами. Поскольку нам удалось осуществить подобное требование в действительности, нас стали рассматривать как некое движение, и таким образом танка, бывшие до сей поры принадлежностью одного класса, стали сейчас по природе близки каждому, бесспорно превратились во всеобщее достояние.
Впрочем, Айка все же пытался предостеречь поэтов от окончательной профанации высокого (некогда) искусства, призывая соблюдать баланс между политикой и поэтикой, не забывать о самоценности поэтического слова-образа. Однако механизм саморазрушения был уже запущен. Вслед за народно-демократической поэзией Такубоку и Айка пришли апологеты пролетарской культуры, которые призывали до основанья разрушить старую оболочку танка, наполнив древний жанр новым классовым содержанием. Когда навеянная русским ЛЕФом эйфория схлынула, все демократическое крыло поэтов танка оказалось фактически у разбитого корыта, поскольку использование пролеткультовского поэтического инструментария привело к разрушению самой лирической основы стиха. Осталась лишь ритмическая схема, в которую разрешалось закладывать любые ремарки, приходящие на ум рабочему, крестьянину, клерку или поэту:
