Подкатил троллейбус. Вошли все. Кондуктор улыбнулся Христине и протолкался ей навстречу, игнорируя большинство вытянутых в жажде обилечивания рук. Христина сбросила в подставленную лодочкой ладонь монетки.
— Далеко путь держите? — спросил кондуктор, с налетом неудовольствия рассматривая спутника Христины. Особенно не нравилось белое ведро с неприятным запахом. — А что у вас там? — добавил он с неприязнью.
— Мусор, — ответила Христина.
Кондуктор рассмеялся, покачался рядом, потом пошел на зов протянутых рук. Христина смотрела на его двигающиеся в работе лопатки.
— Он вполне мог бы стать хорошей птицей, — заметила она.
— Да, если бы уже не был контролером, — сказал Дормидонт.
— Да разве это его сущность? — с сомнением спросила Христина. — Нет же. Скорее всего — нет. Он работает контролером временно. Просто такова его трудовая повинность на сегодня. Ну может быть еще на несколько месяцев. А о дальнейшем мы ничего не можем сказать.
Троллейбус ехал. Колеса легко и радостно вращались. Внутри и снаружи выло. Мимо неслись редкие прохожие, окна домов и катились разноцветные стены. Сперва были желтые, потом мелькнула красная и однообразно покатились серые. Несколько раз троллейбус судорожно останавливался и с опаской распахивал лязгающие двери. Никто не входил и не выходил. Всем было дальше, а отсюда не уезжали.
Всю дорогу молчащий и прячущийся в кабине водитель вдруг выглянул и прокричал:
— Улица Сераля! Гэ Вэ. — И снова всунулся.
— Гэ Вэ — это революционер такой был, — участливо объяснил лично Христине кондуктор. — Вот с фамилией у него накладочка вышла. А может это он ее специально такую выдумал, как вы думаете?
Христина хотела ответить, но Дормидонт слегка ткнул спутницу в бок.
— Нам выходить.
— Извините, — разлюбезничалась Христина.
Дормидонт и Христина завернули вглубь каменного квартала, устремившись сквозь узкие дворы с низкими арками поддомных переходов. Здесь было так сыро и так остро чувствовалась мертвенность города, что когда в лицо путешествующей паре вдруг кинулась сочная, пахучая зелень, им на миг показалось, что они сошли с ума. Здесь, среди этого кирпичного бреда, откровением безумного Бога смотрелся небольшой парк. Скорее даже это был ботанический сад. В нем росло все, что только могло расти в здешнем климате.
Деревья тянулись к глазам на мгновение, и тут же отскакивали, как ошпаренные, спеша уступить место другим деревьям. Христина отчасти потеряла чувство действительности. Постепенно она стала это понимать. Большие листья лопухов покачивались у нее перед взором.
