— Дождь вроде бы кончился, — пошла на компромисс женщина, когда Дормидонт уже готов был разразиться молнией.
Дормидонт выглянул наружу с легким сердцем.
— Ну да, — подтвердил он. — Действительно кончился.
Он вернулся, взял ведро и вышел. Христина последовала за ним. Снаружи распогодилось. Но оказалось, что во время дождя подъехала машина и забрала мусорные баки. Кирпичный загон для баков был девственно пуст, если не считать листок газетного происхождения, замерзший в углу.
— Здесь мы опорожниться никак не сможем, — сказал Дормидонт. — Надо дальше двигаться.
Дормидонт не бросал слов на ветер. Он действительно направился дальше. За соседний пятиэтажный дом. На равнодушную к человеческим страданиям окраинную улицу.
Вдоль тротуара, по мостовой, прячась за паребриком, возвращались после ночного рейда морские крысы. Они были упитанные, с хорошими гладкими шкурками. Довольные мордочки иногда начинали дергаться в привычном принюхивании к тысячам городских запахов. Но времени у крыс было не очень много. Скоро на судах пробудятся с тяжелого похмелья судовые команды и начнут смотреть за береговыми концами строже. С похмелюги многие моряки, из младшего состава, любили зло развлекаться стрельбой в спешащих в родные трюмы крыс. Опоздавшие грызуны рисковали превратиться в цели для озверевших с перепою водоплавателей.
На остановке в предчувствии троллейбуса покачивались, переминаясь с ноги на ногу, несколько утренних пассажиров.
— Может на троллейбусе доедем? — спросила Христина.
— А что, мысль интересная, — отозвался Дормидонт. — Только вот я денег с собой никаких не взял. Как же мы поедем?
— А деньги мы найдем, — сказала Христина и показала пальцем на две блестевшие на асфальте монетки.
Дормидонт пригляделся. Денег валялось ровно на два билета.
— Ну и ну, — покачал головой Дормидонт. — Как же тебе это удалось?
— Ничего особенного, — объяснила Христина. — Вообще-то я сначала увидела деньги… Извини, если в чем-то разочаровала тебя. Ты ведь, наверное, уже готов был поверить в чудесное?
Дормидонт снова покачал головой, теперь — с несколько иной интонацией: нет, не стоит считать его неисправимым романтиком, ведь даже если он и вообразил на какой-то миг, что Христина нашла монеты именно ради него, то этот миг был всего-навсего апофеозом полового тщеславия, не больше. Вслух Дормидонт не выразил ничего.
Христина вошла в группу пассажиров, как ледокол в торосы. Слегка сопротивляясь давлению обнаженной плоти жаждущие отправиться в путь раздвигались неохотно, но неминуемо. Дормидонт шел следом, словно приютившийся за ледоколом сухогруз. Эмалированное ведро тоже способствовало продвижению.
