Голый панцирь - Александр Николаевич Неманис

Дормидонт сидел у плиты и готовил яичницу, наблюдая за ее, постепенно теряющими невинность, глазами. В дверь позвонили. Дормидонт оторвался от увлекательного зрелища и табуретки, и пошел открывать. За дверью, на темной лестничной площадке, насквозь пропахшей кошками и сиренью, стояла женщина в лапсердаке. Дормидонт низко поклонился, задев лбом коленки гостьи. Лоб пронзила амурная молния. В глазах Дормидонта мелькнуло несколько различных геометрических фигур. Наконец он впервые увидел, что же такое этот пресловутый квадрат, не имеющий углов.

— Входите, — предложил Дормидонт.

Гостья вошла и скинула лапсердак. Под ним, кроме самой гостьи ничего не было. Дормидонт от неожиданности подскочил, врезался в потолок и вернулся в исходную позицию. Сверху посыпались штукатурка и насекомые.

— Знаю, любезный, — сказала женщина. — Ты удивлен. Но поверь мне, лучше тебе не будет, если ты не смиришься с неизбежным.

— А может вам халат дать? — робко предположил Дормидонт и был награжден снисходительным взглядом.

— Ты, я вижу, отменно добр, раз хочешь наградить меня такой милостью. Да, пожалуй, стоит с тобой иметь дело. Я не зря появилась на твоем пороге, — сообщила женщина. — Кстати, а чем это неприятно пахнет?

— Это яичница сгорела, — до корней волос покраснел Дормидонт, но ничуть не сдвинулся с места. Он чувствовал, что его тапочки намертво приклеены к паркету.

— А мне кажется, что я ясно ощущаю еще какой-то запах, — с сомнением повела носом женщина.

Дормидонт даже полуприсел от стыда и смущения.

— Это, — вымолвил он. — Я вчера мусор не вынес.

Женщина гордо вскинула голову.

— Идем сейчас же! — повелительно бросила она. — Немедленно!

— Слушаю и повинуюсь, — неожиданно для себя сказал Дормидонт. Знакомые слова, как он сразу же отметил, причем явно неуместные. Углубляться в размышления по этому поводу, однако, не было никакого времени.

Он кинулся на кухню, схватил мусорное ведро и помчался в прихожую, поднимая в узком проходе сильный ветер. Приколотые репродукции русских передвижников заколыхались и зашуршали.

— Кстати, — произнесла женщина. — Мы ведь так друг другу и не представились.

— Дормидонт Александрович Полуяров, — протянул ведро Дормидонт. Заметил, что делает. Выронил ведро, подхватил его у самого пола, перебросил в левую руку, и снова протянул. Затем опомнился и протянул правую руку.

Женщина склонилась, соблазнительно покачивая молочными железами, и снова с подозрением повела носом около руки Дормидонта, принюхиваясь.