— Где лося убил, сынок? — спрашивает дедушка.
И вот начинается длинный рассказ о том, как это произошло.
— В Черемшанной старице убил. Сперва-то в устье сидел, караулил. Когда темнеть стало, отправился к старице. Поднимался вверх по заливчику. До кривуна доехал. Послушают, где-то как будто бы шумит да шумит. Гнус страшный. Комары гудят. Плыву дальше. Добрался до зарослей осоки. Вдруг слышу совсем близко: «Плюх, плюх!» Идет. С вырванной травы вода капает. Капает в реку, звенит. Думаю: по теневой стороне лучше скрадывать. Как будто у мыса, в осоке, ест. Вот тут и начинаю скрадывать. Скрадывал, скрадывал… Смотрю, чернеет…
Отец рассказывает согнувшись. При этом он разводит руками, старается передать все подробности охоты. Я смотрю ему прямо в рот.
— Толкнулся немножко, — продолжает отец, — и опустил шестики в воду. Ружье достал. Прикинув, взял пониже. Дым пошел кругом. В воде заплескалось, зашумело. Еще раз выстрелил. И еще. Тихо стало. Прислушиваюсь: хрипит. Кончается, думаю. Сперва-то выстрелил, пуля не так хорошо попала.
— А лось-то жирный? — не унимается дедушка.
— Ничего, лось хороший.
Отец зевает. Я вижу, как клонится набок его голова. Устал, две ночи не спал, бедняга. Все караулил зверя. Пусть отдыхает. Я выбегаю из юрты. Солнце уже стоит высоко. Яркий цвет зелени слепит глаза. Одинокий стриж на ветке беспокойно вертит головой:
— Тибеу, тибеу!
Вот и Ломбо. Славная собака у нас. Не позвать ли ее с собой на реку? У меня в руке острога. Хорошо бы научиться бить рыбу острогой так, как это умеют взрослые, Моя острога слишком мала. Только мальков бить. Из-под камней выплывают стаи мальков. Я колю их острогой и складываю в свой маленький игрушечный бат. Сквозь шум реки до слуха моего доносится голос матери.
— Бата, иди скорее!
Все уже собрались. Из большой берестяной чашки едят сало. Вкусный запах наполнил юрту. Дедушка перпым па-чал есть. Он взял большой кусок сала, отрезал от него несколько кусочков и бросил в огонь, говоря:
— Тээ! Пудзя! Огбиово ваванки-хи![12]
Все принялись за еду. Только одна Яту не ест. Я спра-шиваю у нее, почему она стоит в стороне. Она молчит. Тогда я обращаюсь к бабушке с тем же вопросом:
— У нее такое время сейчас, что она не должна есть мясо, — отвечает бабушка. — Не будет удачи.
Мне жаль Яту. Глаза ее печальны. Она жмется у двери Пообедав, отец собирается за мясом. С ним Ангирча. Мне тоже хочется поехать помочь привезти добычу, и я прошу отца взять меня с собой.
