Судорожно вздыхаю. Я не успела спасти эти деревья. Не успела вовремя окружить защитным заклинанием — потому что вчера, когда шла на это место, чтобы подновить обветшавшие чары, отвлеклась на более важный объект защиты. Который стоит сейчас рядом со мной и внимательно оглядывает окрестности — словно ждёт, что Тишина вот-вот появится снова.
Но она очень редко так делает. День, а тем более раннее утро — не её время. Её царство — это долгие вечера, тёмные ночи, глубокие тени. Жаль, что он этого не знает. И не знает, что рядом с Хозяйкой Тишины ему бояться нечего.
Никому не ведомо, откуда взялась Тишина. Даже Верда не обладала таким знанием. Как и о том, как долго уже мир существует рядом с этой смертельной угрозой. Быть может, так было всегда?
Известно только, что в час, когда Тишина почти захватила мир, почти истребила всё живое, появились мы. Девушки и женщины с особым даром — носительницы такого яркого, такого ослепительного света жизни, рядом с которым Тишина останавливается, блекнет, прячется и уползает обратно в свою нору, словно мы слепим её невидимые глаза.
С тех пор много веков мы на страже.
У каждой одарённой этот свет разный. Самый яркий — у Хозяйки Тишины. Поэтому мой долг — беречь покой мира людей. Жить здесь, у самого логова Тишины, и не пускать её за пределы Тихого леса — чтобы спасти тысячи чужих жизней ценой одного-единственного одиночества.
Чтобы никто, ни один человек на свете на превратился в такие же мёртвые, истлевшие останки, как эти несчастные берёзы, при виде которых мне хочется плакать и просить у них прощения за то, что не успела.
А значит, я должна особенно тщательно думать о своей безопасности. Верда говорила, когда придёт час, я узнаю, как найти себе преемницу. Пойму всё сама. Но пока у меня такой нет — а значит, я единственный щит людей, оберегающий их от смертельной угрозы.
Поэтому мне ни в коем случае, ни за что на свете нельзя и на шаг приближаться к сероглазому чужаку. Если он меня коснётся — мне не жить. И тогда голодная Тишина выплеснется из запретного леса — прямо к ничего не подозревающим людям.
— Послушай, мелкий! — оборачивается ко мне чужак. — А давай ты вернёшься восвояси, и дальше я сам? Как-нибудь справлюсь. Не знаю, почему ты отпираешься, но в твоём доме точно побывала колдунья. Значит, он теперь защищён от всей этой дряни. А в лесу не место таким как ты… наивным и беспомощным.
Смотрю на него, кусаю губы. А он не замечает моего смятения и продолжает:
