Выбор стратегии - Олеся Шеллина, Екатерина Аникина

Открыв глаза после продолжительного сна всегда ожидаешь увидеть или подушку, или стену в веселый цветочек, или лежащего рядом человека, с которым засыпал. Все зависит от того, в каких именно условиях уснул накануне, какие обстоятельства привели тебя ко сну, и еще сотни кажущихся на первый взгляд несущественных причин, которые на самом деле при просыпании играют весьма существенную роль.

Ну а что если не помнишь? Если вообще не помнишь, что предшествовало твоему засыпанию, да и то, что заснул, напрочь выветрилось из памяти? Что тогда можно ожидать увидеть при пробуждении? Ну, на самом деле при таком раскладе существует два варианта: или перед тем как засунуть, ты здорово перебрал, вплоть до отключения всех органов чувств кроме автопилота, что опять приводит тебя к пробуждению в знакомой обстановке; или же у тебя закончился заряд батарейки, который тебе одолжила одна знакомая ведьма. Правда, не слишком благожелательно к тебе расположенная ведьма, ведь ты ее убил, а ее сущность заточил в удивительные камни, которыми инкрустирована рукоять твоего фамильного меча, ну что в жизни не случается, не будет же она на тебя дуться всю оставшуюся ей часть вечности? Но это может означать, что при втором виде пробуждения, возможны самые разные варианты, включая и фантастические, и особо неприятные, если она все-таки оказалась злопамятной стервой.

Почувствовав, что окончательно проснулся, я, тем не менее, не спешил открывать глаза, чтобы не ощутить всю горечь разочарования на собственной шкуре, которая мне почему-то очень дорога. Хотя, может, я зря себя накручиваю, и мое дрыхнущее тело перевезли в посольство, после того как чудовищная гроза, разразившаяся во время моего визита в королевский дворец, благополучно разрешилась, и я сейчас увижу выполненную в темно-зеленых цветах мою спальню?

Но лежи не лежи, а вставать все равно придется, к тому же переполненный мочевой пузырь не предрасполагал к дальнейшему лежанию на животе, а именно в этой позе я и проснулся. Приоткрыв один глаз я некоторое время разглядывал тяжелый балдахин, опущенный с той стороны, в которую было повернуто мое лицо. Балдахин был темно-синий, с золотыми вензелями, изображающими каких-то геральдических птиц. Никогда не понимал этой страсти к птицам и лилиям, но со своим уставом в чужие монастыри обычно не лезут, дабы не быть битыми воинственными монахами, поэтому мне остается только потихоньку выяснить, чьи именно геральдические птицы изображены на балдахине. На то, что это не моя спальня указывало два момента: первый — в моей спальне не было темно-синих балдахинов, второй — в моей спальне вообще не было никаких балдахинов, ни синих, ни зеленых, ни сине-буро-малиновых. Моя спальня вообще отличалась большей продвинутостью и изысканностью, ну или она была более аскетичной и нищебродской — это смотря с какой стороны посмотреть.