. Сам пфальцграф сейчас в отъезде, как и большая часть немецкой знати, а на переговоры с его людьми о поисках Вагнера, требуется время, так что крысёныш наверняка уйдёт. Повезло поганцу, хотя и жаль. Я-то его прощать не собираюсь и, если наши дорожки пересекутся — прикончу не задумываясь. В конце концов, поединки между дворянами (коим Вагнер себя мнит) никто пока не отменял, как и Ордалии — в просторечии Божий Суд. Хоть и противно будет оказывать честь этому подонку.
В общем, если у Трулля есть шансы выбраться из этого дела, хоть и не без потерь, то о брате Енохе этого не скажешь. Наплевав на буллу Папы, монах бросил тень и на своего начальника, назначившего его графским духовником. А Бернар о случившемся молчать не станет и непременно сообщит Святейшему Отцу. И Этьену де Бару придётся приложить немало усилий, чтобы оправдаться перед Папой. Такой подставы кардинал-епископ Меца не простит. Вот если бы Енох сумел довести своё файер-шоу до конца, на меня можно бы посмертно повесить любых собак, поскольку сказать что-то в своё оправдание я бы уже не смог. Но он не сумел, а неудачники власть имущим в услужении не нужны. Так что, по мнению брата Теодоза, в лучшем случае монаха ждут несколько лет покаяния в монастырской темнице, на хлебе и воде. Ну, туда ему и дорога!
Может, эта весть на меня так подействовала, а может, догнал психологический откат после того, как я едва не зажарился до хрустящей корочки, но в тот день я довольно прилично нажрался местными белыми винами, кстати, весьма недурными, которых в междуречье Мозеля и Рейна не меньше, чем в недальних Шампании и Бургундии. После чего меня потянуло музицировать. Я попросил Магду принести замеченную в таверне лютню, по словам её отца оставленную за долги пьяным менестрелем. В прошлой жизни, в старших классах, я научился неплохо играть на гитаре, что в сочетании с недурными вокальными данными, сильно способствовало успеху у девушек в школе и универе. Лютня, конечно, не гитара, но при известной сноровке и из неё можно извлечь нужные мотивы. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, как настроить два десятка спаренных струн пусть практически аналогично гитарному строю. Немного наловчившись в обращении с инструментом, я в присутствии Роланда, Бернарда и монахов запел «Гимн инквизиторов» Филигона, переведённый накануне от нечего делать на нынешний французский:
Мы с друзьями соберёмся,
У огромного костра.
Это пламя словно солнце,
