— Доброго дня, Ваше Преподобие! — приветствовал я священника, делая вид, что целую протянутую руку.
— И тебе, сын мой, хотя для кого-то день не очень добрый. Что привело тебя сегодня сюда?
— Услышал, что скончалась фаворитка короля, и здесь её похоронят, вот и приехал посмотреть вместе с другими ротозеями, — сказал я почти чистую правду.
— Всего лишь за этим? — приподнял бровь Сугерий.
— А за чем ещё? Мне казалось, мы позавчера уже обо всём поговорили.
— И не хочешь мне ничего сказать насчёт Адель Ришар?
— Что вы хотели бы услышать? — напрягся я.
— Ну, например, что ты непричастен к смерти фаворитки.
У меня во рту моментально пересохло. Наверное, и на лице что-то отобразилось, так как Сугерий покачал головой и негромко произнёс:
— Я давно подозревал Адель Ришар в сношениях с Нечистым, но не имел достаточно доказательств, таких, чтобы король отрёкся от неё и предал ведьму церковному суду. В том, что она невеста Сатаны, я убедился только что: во время отпевания в церкви, когда я произнёс имя Спасителя, на какое-то мгновение её губы сжались, словно она была недовольна. Людовик, наверное, ничего не заметил. Да и я сначала подумал, может, мне просто показалось. А сейчас думаю, что нет, мои глаза меня не обманули. Меня успокаивает то, что на её могильной плите выбито распятие, а над входом в склеп — крест. Надеюсь, знаки Господа не позволят Адель восстать из мёртвых и отомстить тому, кто виновен в её смерти.
— Восстать из мёртвых? Отомстить? А почему вы думаете, что кто-то виновен в её смерти?
— А ты думаешь, что она умерла от неизвестной болезни? — прищурился аббат.
— Да нет, почему, я не могу ничего утверждать, я же не видел тела. А если она была отравлена, так это только может установить осмотр внутренних органов, да и то внешний их вид не всегда достаточно красноречив.
Едва не ляпнул по укоренившейся с ментовских пор привычке про гистологические исследования, но вовремя спохватился, поймав на себе удивлённый взгляд аббата, переходящий в подозрительность. Не нашёл ничего лучше, чем выдавить из себя:
— Мне иногда кажется, что моими устами вещает сам святой Януарий.
— Я так и понял, — с глубокомысленным видом покивал Сугерий. — Так что насчёт Адель, не твоих рук дело?
— Увы…
Я не стал уточнять, что значит моё «увы», которое можно было истолковать двояко, но и аббат не успел вытянуть из меня больше информации, так как из склепа в этот момент появился король. На Людовике буквально не было лица, глаза его подозрительно блестели. И я его понимал, поскольку потерять любимую женщину — это серьёзное испытание для любого мужчины.
