Но я сломал себя, заставил следующим утром, благо что оно было ясным, отправиться в Сен-Дени. Посмотрю хотя бы издали. Роланд, который всё не мог натешиться с хозяйской дочкой, и не просился составить мне компанию, ему было чем заняться. Ох, дружище, как бы через девять месяцев у тебя в Париже не нарисовался наследник… Или наследница, это уж как повезёт. Или не повезёт, хе-хе.
Выезжал через южные ворота, причём и спереди, и сзади меня ехали крестоносцы и шли пешие, разношерстно вооружённые люди. Оказалось, что кто-то не слышал о задержке короля, а кто-то слышал, но всё равно решил отправиться в поход, особенно когда отряд возглавляет твой сюзерен. Наш граф, как я уже успел выяснить, выезжает завтра, с королём, так что мы с Роландом пока не дёргались.
Любопытных, желающих поглазеть на похороны любовницы монарха, набралось с полсотни, в том числе и вчерашний шевалье из трактира. Но внутрь собора на отпевание никого не пустили, туда прошёл лишь Людовик, чья небольшая свита осталась ждать снаружи.
По толпе любопытных пролетел слушок, что упокоится Адель прямо в храме, под каменной плитой, хотя это было уделом лишь лиц королевской крови. Тем более что никаких вырытых могил поблизости не наблюдалось.
Оказалось, что последнее пристанище фаворитка короля нашла и впрямь под каменной плитой, но не в храме, а в небольшом склепе метрах в ста позади него, на небольшом пригорке. Расспросив проходившего мимо монаха, выяснил, что возвели склеп всего за два дня, и работы ещё не были закончены как внутри, так и снаружи. Доделают потом, так что склеп пока не замуровывается.
Отпевание проводил Сугерий, ну оно и понятно, его же вотчина. Ни Папы, ни Теобальда, ни Бернара Клервосского я не увидел. Да и вообще, как я понял, старались избежать лишней шумихи, хотя любопытных никто не прогонял.
Аббат сопровождал носилки с телом усопшей, накрытой простынёй, до самого склепа. По пути порыв ветра сорвал ткань, и я увидел Адель. Она выглядела на свои 50. Пожелтевшая, пергаментная кожа, заострившийся нос, ввалившиеся глаза… Но всё равно она была красива, какой-то мёртвой красотой, как бывают красивы высеченные из каррарского мрамора скульптуры. И что, Людовик ничуть не удивился, увидев, как постарела после смерти его фаворитка? Или воспринял это как должное? Или… Или он что-то знал?
Он вошёл внутрь вместе с Сугерием. Вышли монахи-носильщики, минут десять спустя вышел аббат, а Людовик всё ещё оставался внутри. Я хотел было развернуть мерина и отправиться восвояси, чтобы не мозолить людям глаза, но в этот момент аббат узрел меня и жестом подозвал к себе. Я спешился, веля Аполлона в поводу.
