– Расскажи мне, пожалуйста, как ты стал таким?
С минуту он сидел молча, уставившись на стену, словно никого перед собой не видел, а затем вдруг заговорил:
– Это было так давно, что моя ветвь на древе жизни уже засохла, и я не помню ее содержание.
– Ты жил здесь раньше, когда еще был человеком, да? Скажи мне… что это за место?
– Для кого-то это могила, а кто-то ищет здесь спасения… Такие, как твой друг.
– А по-твоему, что это?
– Ты знаешь, что гусеница перед тем, как стать бабочкой, претерпевает ужасающую трансформацию. Какое-то время она находится в коконе, в котором мучается и борется за свою жизнь, – объяснял Элифас; он сложил пальцы в замок. – Но потом, спустя некоторое время, на свет появляется удивительно прекрасное создание… птицекрыл, – Элифас раскрыл замок, как будто выпуская из рук на свободу маленькое чудо, его глаза внимательно проследили по воздуху за невидимым движением, а потом взгляд переместился на меня. – Этот дом и есть кокон. Он заслуженно удерживает нас здесь, как монстров, которым свет при жизни не указывал дорогу, но и после жизни нам его уже не обрести. И нет никакой борьбы, мы навечно заперты в этой темнице – все, кто когда-либо умер здесь…
В комнату вошел Тайлер, и Элифас изменился в лице. Как будто он был чем-то рассержен.
– Что ты сделал? – обратился он к Тайлеру.
– Я отрезал крылья ангелу и сделал его демоном, – отвечал тот. – Нам пора, Дилан. Время настало. – Тайлер мне улыбнулся, как бы лукаво подмигивая. Время настало. Снова.
«Это место и то, что в нем происходит – это настоящие чудеса… дьявольские. К сожалению, в нашем мире злые чудеса тоже имеют место быть. В Мертвом доме я видел много ужасающих чудес, способных повергнуть в длительный шок и оцепенение любого здравомыслящего человека… так много чудес… библейский Бог столько не творил… Я видел, как энергия покидала несчастные тела, как она выходила из них; как яркий свет – такой теплый и пронзительный – струился из кучи мяса и костей некогда живого человека и его поглощала холодная тьма, набрасываясь на него, как изголодавшаяся гиена кидается на кость; видел как тьма забирала души для своих зловещих целей, оставляя лишь пустую оболочку, которая шла, как удобрение для ветхого здания… Это было настолько ужасно, как будто я был свидетелем падения человечества…
Раньше я писал рассказы, эта привычка сохранилась за мной и по сей день, только теперь я веду дневник. Когда-нибудь его прочтут и не смогут понять. Для них вся эта тарабарщина будет не более чем бреднями сумасшедшего, больше ничего. Но я к тому времени уже перестану существовать, так что какая теперь разница?
