Разговаривали они о том, что слышали, но каждый старался дополнить уже известное желанными, для себя домыслами. Новость о прорыве казаками фронта их радовала, и они предрекали конец великой смуте. Старика так и подмывало похвалиться перед приятелями, что Митяй ушел с белыми и может вернуться в село вместе с ними. Однако боязнь за сына сдерживала его, и он думал: «Всяко еще может повернуться. Придет время — все узнают».
Он попрощался и, дождавшись темноты, решительно пошел к Наталье.
Увидев Устина у Натальиной хаты, Пашков вздрогнул от неожиданности и отошел за угол. Вначале его охватили недоумение и растерянность. Но потом, когда он убедился, что Устин задержался там надолго, в нем загорелась злоба на Наталью, обида за сына.
«Это как же понимать? В эту-то пору, глядя на ночь, принять к себе на постой солдата?.. Да что ж она думает!»
Он хотел возвратиться к Модесту, но, с ожесточением сжав зубы, словно побитый, побрел домой. «Ладно. Это тебе так не пройдет!»
Наташа кормила ребенка и, прикрыв грудь фартуком, посмотрела на вошедшего Устина, ласково улыбаясь. В ее теплом и мягком взгляде было выражено столько счастья и материнской гордости, что Устин не мог налюбоваться ею. Снова сердце его сжалось.
Она, видимо, поджидала Устина.
— Устюша, на столе хлеб и молоко. Ты небось есть захотел, — сказала она приветливо.
— Спасибо, Наташа. Я потом… Знаешь что… — он замялся, — я завтра рано утром с ребятами отправлюсь в город. К тетке Марфе я не пойду. Мне с тобой надо бы поговорить о серьезном деле. — Он снова почувствовал себя неловко.
Устин не сводил с Натальи глаз. В ее движениях появилась неуверенность, связанность, — может быть, потому, что женщина чувствовала на себе взгляд Устина, стыдилась своей обнаженной груди, может, думала о предстоящем разговоре с Устином и о той молве, что пройдет по селу и ославит ее, солдатку, принявшую на ночлег молодца. Наташа положила ребенка в люльку, застегнула кофточку и, поправляя на затылке волосы, повернулась к Устину. Не выдержав его долгого взгляда, она потупила глаза.
— Наташа, — позвал он едва слышно, — поди сюда, голубка.
Она остановилась против него, задумчиво перебирая пальцами фартук.
— Сядь со мной, — прошептал он, — я хотел посидеть с тобой, как тогда, помнишь?..
Наташа вздрогнула и закрыла глаза. Слова прозвучали, как чуть слышное эхо, коснувшись самого заветного и больного. Устин слышал неровное дыхание Натальи да размеренное теньканье капель из рукомойника. Она покачала головой и, словно разбуженная, слегка потянулась, простонала и, закрыв лицо руками, села рядом с Устином.
