— Нет.
Пашков вошел в хату.
— Здравствуй! — крикнул он и радостно бросился к невестке.
Наталью тронула искренность старика и стало немного жаль его. Она опустила голову и беззвучно заплакала. Старик смеялся, а по щекам у него бежали слезы.
— Ну, хорошо… не плачь… ну вот, встретились мы… жива, слава богу. Го-осподи милостивый, Аринушка, никак и у тебя беда стряслась, — притворно захныкал он, обращаясь к Груздевой. Арина всхлипнула.
— Моя беда — мне больна. Ох и горько же! — простонала она, затем резким движением вытерла глаза и жестко сказала: — Ну, будет, Тимофеич. Раздевайся, садись. Придет небось наше время — разочтемся. Садись и ты, Наташа. Я за гущей для хлеба схожу к соседям, а вы тут потолкуйте, — она накинула на голову платок.
— Никуда не ходи! — испуганно остановила ее Наталья.
Наталья не хотела оставаться со свекром в этот час. Она не знала, как сказать ему о смерти Митяя и сынишки. С гибелью мальчика, как ей казалось, у нее рвалась родственная связь с Афиногеном Пашковым. Она предвидела, что он будет звать ее к себе хозяйствовать и вместе поджидать Митяя. Но она и раньше его не любила, а теперь он стал ей совсем чужим. Порыв жалости прошел.
Арина поняла Наталью. Она сняла платок и села на скамью, внимательно присматриваясь то к Наталье, то к Пашкову. Афиноген заметил, как худа и измождена стала Наталья. Его удивил ее строгий взгляд. Он понял, что в жизни ее произошло что-то непоправимо тяжелое, и боялся спросить. «Где ее дитя?» — подумал он и пошарил глазами по хате.
— А вну… внучек мой иде же? — осторожно задал он вопрос и снова обвел взглядом горницу.
Когда он спросил Наталью о ребенке, она вдруг почувствовала в себе силу не только ответить, но и рассказать во всех подробностях о своих невольных скитаниях. Она почувствовала, что у нее все перегорело, а что потеряно — невозвратимо. А у Афиногена нарастало ощущение душевного беспокойства, и он крепился как мог. Наталья прислонилась к столу, подперев голову руками, и глухо сказала:
— Выложу я тебе всю правду, Афиноген Тимофеевич. Нет у меня ни мужа, ни сына, а у тебя ни сына, ни внука…
Старик отшатнулся и оцепенел. Губы его дергались. Дрожащие пальцы бегали по бороде.
— Отколь… узнала? — спросил он внезапно осипшим голосом.
Рухнула теплившаяся надежда, словно из-под ног вырвали последнюю опору.
Арина прижала руку к губам и молчаливо следила за Натальей и Пашковым.
— Был тут в селе до казаков Устин Хрущев, — начала Наталья.
