Утром Кешка поделился с друзьями новым планом. Он предложил взять в типографии театральные афишки и вместе с ними раздать партизанские прокламации. Кешкин план одобрили, и беспризорники пошли в типографию.
— Вот хорошо, — радовался Корешок, — смешаем театральные и партизанские в одну кучу и раздадим — кому какая достанется. Или та, или та. Кто фартовый — тому партизанская достанется.
— А если тебя за руку схватят и спросят: «Где взял?» — остановил Кешка Корешка. — Что тогда?
— Скажем, что в типографии дали, и все. Их в типографии много и разные.
— Нет, так мы влипнем. Будем раздавать только театральные. А вот эти, — Кешка показал за пазуху, где лежали прокламации, — будем потихоньку подкидывать в почтовые ящики, в щели заборов. В руки давать не будем. Только разве своим в доску.
— Правильно, Дошлый. Нужно так, чтобы никто не видел, — поддержал Ванька.
Ребята подходили к булочной. У дверей стояла огромная толпа: тут были женщины, подростки, старики. Дети поминутно выбегали из очереди, чтобы согреться, они толкались, боролись, играли и опять втискивались на свои места.
У беспризорников подвело животы. Они подошли к толпе и с завистью смотрели на таких же детей, надеявшихся купить фунт ржаного хлеба.
— Кабы были деньги, мы бы смогли стать в очередь, — громко проговорил Ванька. — Ой, до чего ж вкусно пахнет! Давайте хоть понюхаем досыта.
Переступая с ноги на ногу, беспризорники долго стояли около телеграфного столба, подпертого двумя рельсами и походившего на человека на ходулях с распростертыми руками. Но хлеб для них был недосягаем.
Ванька, подтянув штаны, глотнул слюну и, отвернувшись от булочной, проговорил:
— Идем, Дошлый. Холодно стоять на одном месте.
И беспризорники молча поплелись в сторону Бульварной улицы.
В типографии, в печатном цехе, Кешка снял шапку и обратился к худощавому мужчине в пенсне:
— Дядя, дай мне афишки, я буду разбрасывать.
— Не разбрасывать, а давать в руки.
— Конечно, в руки. Это я не так сказал, — виновато поправился Кешка.
— Ладно. Только ты опоздал. Теперь остался самый дальний район города. Пойдешь по Николаевской улице, дойдешь до самого кладбища. Когда в том районе раздашь, завернешь в пятый полк. Оттуда можешь возвращаться по Унтербергеровской. Ясно? — закончил конторщик и пошел к плоскопечатной машине, где лежали афишки.
— Ясно, — Кешка радостно закивал нечесаной головой. — А контрамарку в иллюзион дашь?
— Контрамарку получишь, когда раздашь. Ясно?
