Пока Владимир Глебович невольно любовался причудливо расплывшейся вечерней сырой Москвой, к телефонной будке, из которой он только что вышел, подкатила машина, из нее вприпрыжку выбежал Иванов.
— Владимир Глебович, товарищ Майков, сюда, ко мне, я за вами приехал! — закричал он, не дожидаясь, что Майков его увидит.
— Ну как вы себя чувствуете, Владимир Глебович? — шелестел словами Иванов, — вы ради бога, не беспокойтесь, ваши подозрения никак не оправданы, я уверен, что скоро все пройдет. Эта болезнь не может быть длительной.
— Какая болезнь? — спросил Майков, — почему вы решили, что это болезнь?
— Как почему? А что же это, все симптомы, вы же забываете, что я физиолог и психолог.
— Какой вы к черту психолог, — неожиданно ответил Владимир Глебович, — вы с психологом рядом не сидели, вы вообще полное ничтожество, вы просто этого не знаете. — говорил Майков с заметным раздражением.
Иванов внимательно посмотрел ему в глаза и потупился.
— Ага, боишься в глаза смотреть, боишься, — казалось, Майков вот-вот кинется на своего благообразного, благовоспитанного испытателя. Какая-то даже ненависть искрилась в его майковских глазах, такая ненависть, что Ивану Ивановичу стало несколько не по себе.
«А не свихнулся ли он часом? — эта мысль пронеслась в ивановском сознании. — Это было бы нам очень некстати, очень».
— Кто вам разрешил надо мной экспериментировать, что я вам — жучка, что мы вам — жучки? — поправился Майков. — Привыкли, и кто вы такие, почему не над собой ставите?
Он снова увидел лицо Петрова.
— Вы делаете со мной что-то такое, о чем и не говорите мне, а говорите совсем другое, и сейчас вы довели меня, я не то чтобы болен, но я уже другой. Я совсем другой, я так жить не смогу, вы это хоть можете понять? — спрашивал и спрашивал Иванова Владимир Глебович.
— Ну, поехали, Владимир Глебович, поехали, там разберемся, у нас разберемся, у нас там аппаратура, все налажено, в нашей практике бывали сложные случаи, посложнее вашего.
— А, значит, бывали! Значит, не я первый, не я последний, значит, вы меня все же…
— Да нет же, не обманывали, да вы сами мне потом спасибо скажете, — сказал Иванов, — поверьте, это все пройдет.
Он подошел к Майкову вплотную и на самое ухо тихим шепотом, который почему-то был противен Майкову, сказал:
— Вы нам будете еще благодарны, потому что ваша жизнь с этого момента фактически начинается, вы представляете, что мы вам практически вторую жизнь подарили. Новую. А! Каково сравнение?!
