— Бросайте все, — сказала фигура неожиданно. — Бросайте и бегите. Они убьют вас, они непременно убьют, как они убили меня.
— Но вы же не мертвы? — сказал Майков. — Вы совершенно живы.
— Не говорите глупостей, молодой человек, если я двигаюсь и говорю — это не значит, что я жив. Они убили меня.
— Кто они? — спросил Майков.
— Вы знаете их. Болдин и его друг. Они убили меня пятьдесят лет назад. Точно пятьдесят. С тех пор я мертв. Во мне нет ничего своего. И жизнь моя — мучение. Вы знаете, что это такое, когда жизнь мучение? Это, когда каждая минута страдание. Хотя ничего не болит, ничего, кроме сознания, — сказал незнакомец. Голос его был глух. — Они ставят опыты. Да, они ставят опыты. Они все делают впервые, но нельзя же поэтому убивать? Нельзя же? — с сомнением спросил незнакомец.
— Нельзя, — сказал Майков.
— А они все же убьют вас, они заманят вас, они подстроят ловушку и убьют, хотя вы будете живы, но это уже будете не вы, они сделают из вас раба. О! Это у них самое большое наслаждение — сделать из человека, из талантливого чистого человека раба. Слишком большое наслаждение, чтобы они от него отказались. Так они поступили и со мной, я тогда был совсем молод, я ничего не понимал тогда, и они воспользовались этим. Они, они, они всегда хотят примазаться к новой жизни, и вы, вполне может быть, что вы откроете ее для них, сами они ничего не могут, они могут только властвовать, и вы откроете для них новую жизнь, и тут, когда это свершится, они уберут вас, а сами поработят эту жизнь, сами изуродуют ее, сделают и ее своей рабыней, пристроятся к ней, не оставив от нее ничего. Ничего того, что было в ней для вас дорого. Вы понимаете?
— Признаться, нет, — сказал Майков.
— Да, пока вы не можете понять, этого нельзя понять, не пройдя через это. Они хотят от вас вечности, они хотят узнать зачем мы живем, зачем умираем, они хотят этого, не потому что у них болит об этом душа, а потому, что им нужно править, вот почему они этого хотят, молодой человек, они отравлены властью. Такие, как они. Они — уроды власти. Вот в чем вопрос. И одновременно ответ. Они изуродуют все, что вы откроете для них. Они подомнут вас и выбросят, они убьют вас, как они убили меня. И все из самых благих пожеланий. Но вы это скоро поймете. Бегите, бегите от них. Иначе будет поздно.
— Куда бежать?
— Куда хотите. Но только, чтобы они вас не достали.
— А вы убежали?
— Я, я уже не могу, но я им уже не нужен, я для них отработанный материал, я слишком долго был в этом эксперименте, я слишком долго делал то, что они хотели, я слишком долго был их рабом, о, как они уважают рабство. Они лепили из меня нового человека. Они говорили мне — убей, ты можешь убивать, и я убивал. И совесть моя была спокойна. Они говорили, мы знаем зачем убивать, тебе ничего не будет, если ты убьешь, будь спокоен. А потом, потом, когда они решили проникнуть в жизнь дальше, чем им было позволено, они пошли туда не сами, а послали туда меня, своего раба. Они мне сказали — ты Бог, ты можешь все, мы поставим тебе памятники, много памятников, на тебя будут молиться, только сделай то, что мы говорим. Только сделай. И я пошел, и когда я пошел, они убили меня. Этого не может вынести душа человека, вы слышите, не может, и ваша душа не вынесет. Или они убьют вас, или вы сами убьете себя.
