«Побежали на Крутую гору!»
И стаи детишек как не бывало. С криком и свистом помчались по улице вниз, пронеслись через луга и очутились возле маленькой речушки Тарапуньки. Ой, сколько тут лопухов, высоких, как лес, и широких, словно зонтики! В лопуховых зарослях, будто в дебрях невиданного дремучего леса, разбрелись дети. И вот уже закипела жаркая работа. Нарвали целые ворохи травы, намостили ложе, столы, застелили их самыми большими лопухами. Ну и хоромы получились, прямо царские!
Не заметили, как и солнце село за Крутой горой. Пора домой. Вылезла детвора из лопухов и пошла дорогой мимо густого шелковистого проса.
— Айда в просе купаться! — встрепенулась Варька.
— Купаться, купаться!..
Дети стремглав шмыгнули в просо — и ну прыгать среди мягкого зелёного моря, нырять в шелковистые волны.
Но вдруг с дороги, словно гром, прогремело:
— Ах вы сорванцы! Просо толочь?! Да я вам!..
Как воробьи от ястреба, бросились врассыпную от этого неожиданного голоса. Бежали, спотыкаясь в темноте, падали, сбивали колени. Шустрая, быстроногая Настуся одной из первых очутилась на своей улице. Сзади что-то топало, но она, не оглядываясь, проскользнула прямо во двор и, запыхавшаяся, потная, вскочила в хату.
При тусклом свете керосиновой лампы не сразу рассмотрела маму, сидевшую на лавке. Однако уже с порога детским сердцем почувствовала: что-то неладно. Виновато склонив голову, девочка медленно приблизилась. Была готова принять на себя все укоры, лишь бы только в склонённой фигуре матери не чувствовалось столько печали.
Но мама и не укоряла. Это было хуже всего. Настуся постояла немного и заглянула к ней через плечо. Что это у мамы в руках? И сразу узнала: это была снятая со стены фотография в чёрной рамке. Не отводя глаз, смотрела мама на усатого солдата в мундире с погонами и двуглавым царским орлом на пряжке широкого пояса.
Настуся знала: это её отец. Она была совсем маленькой, когда его взяли в солдаты. Прошлый год они с мамой ждали отца домой, но тут началась война. Царь послал его на войну, и теперь папа не вернётся домой никогда. Никогда! Перед девочкой неожиданно раскрылась вся глубина молчаливого маминого горя.
Забыв о своей вине, в порыве горячего сочувствия Настуся крепко прижалась к матери. Мама тихо всхлипнула, обняла дочку, своё единственное утешение, и посадила на колени. Потом стала потихоньку, печально качать: вперёд-назад, вперёд-назад…
Припав к маминому плечу, Настуся закрыла глаза и вскоре крепко уснула…
