Витюшка молчал. Красные пятна проступали у него на впалых щеках.
— Смотри не робей, — наказывал ему Гришка. Сам же гоголем расхаживал по классу, начальственно покрикивал на девчонок. Такой уж у него был независимый характер, любил он покомандовать.
Забежал из соседнего класса младший брат и, увидев Витюшку, дружелюбно кивнул стриженой головой.
Ребята из окрестных деревень удивленно глядели на культи.
В предыдущие годы Витюшка в школе ничем не выделялся, разве только спокойным характером, неторопливой толковой речью. Ребята его любили. Знали, что Витюшке можно доверить любую тайну и он не проговорится.
Его выбирали звеньевым в пионерском отряде. Был он дважды старостой в своем классе и ко всем ребятам относился одинаково.
В коридоре звякнул звонок. Пришла учительница, она же и новый директор школы — Мария Егоровна. Высокая, темноволосая, худощавая. Внимательно оглядела собравшихся.
Сунув свои забинтованные культи под крышку парты, Витюшка сидел внешне спокойный, весь напрягшись внутри. «Если спросят, скажу, что писать тоже буду», — думал он, но учительница ничего не спросила. Она даже не взглянула на него.
— Начнем с диктанта.
Распотрошив несколько тетрадей, раздала каждому по листку. Положила листок на парту и перед Витюшкой, очевидно, машинально.
— Тетрадей больше нет, — пояснила она. — Обещали в воинской части помочь. А пока все, что тут…
Нагнувшись над партой, стараясь ни на кого не смотреть, сидел Витюшка.
— Будем писать карандашами, — пояснила учительница, по-прежнему не обращая внимания на Витюшку. — У кого нет карандаша, возьмите у меня…
Урок начался. В шероховатом безмолвии шуршали карандаши. Учительница медленно диктовала. Витюшка, низко наклонившись, тоже писал, держа карандаш во рту. Он в эти минуты забыл все на свете, не видел, как мальчишки и девчонки, особенно его друзья, то и дело отвлекаясь от своего диктанта, оглядывались на него. Они помнили, как дома, когда карандаш не подчинялся, Витюшка, измучившись, сердился:
— Ну чего пристали, не получается…
— Пиши, — требовали ребята, особенно Гришка.
И вот теперь он должен был доказать всем и особенно учительнице, что может писать, может учиться.
…Витюшка продолжал писать. Лицо от напряжения побелело, стекла очков начали покрываться испариной. Писал, теперь уже чувствуя, что учительница следит за ним, а ребята, успевавшие закончить предложение, оглядываются, перешептываются. Он писал…
«Неужели справится?» — думала Мария Егоровна, поражаясь упорству ученика. Стала диктовать медленнее, видя, что Витюшка с трудом поспевает. Наконец последнее слово. Точка.
