— Хорошо! Хорошо! — выдохнул он наконец. — Я сдаюсь! Я сам себе ноги оттаю, неблагодарная и неразумная девчонка!
— Оооо! Девка, не так ли? — парировала она, и он закричал от смеха, когда она удвоила свою атаку. Затем он перекатился со спины, схватил ее за запястья и прижал их вниз. Она начала вырываться, но остановилась, когда он наклонился над ней и поцеловал в лоб.
— Но ты моя самая любимая девчонка во всем мире, — тихо сказал он ей, и она с улыбкой покачала головой.
— Вам действительно нужно поработать над своей техникой, ваше величество, — сказала она ему. — С другой стороны, учитывая источник — и тот факт, что это, вероятно, самое лучшее, что может сделать ваш бедный, примитивный мужской мозг, — я принимаю ваши извинения.
— Извинения? — Он приподнял одну бровь. — Я не помню, чтобы приносил какие-либо извинения…
Она толкнула его бедром в бок, и он замолчал на полуслове с задумчивым выражением лица.
— Что я хотел сказать, — поправил он себя с достоинством, — так это то, что я польщен — глубоко польщен — вашим прощением.
— Вот почему ты доживешь до следующего рассвета, — сладко сказала она ему.
— Соображение, которое действительно приходило мне в голову, — признал он и еще раз поцеловал ее в лоб, прежде чем откинуться назад.
Учитывая вкус своего собственного рта, трудно было придраться к расположению его поцелуев, — признала она, когда его правая рука вернулась под нее и обхватила ее, и он опустил ее голову на свое правое плечо. Она прижалась ближе, наслаждаясь теплом их одеял, вдыхая его запах, и он поднял руку позади нее в объятии, которое случайно позволило его правой руке погладить ее волосы.
— Серьезно, — сказал он, — как долго, по-твоему, это будет продолжаться?
— Слишком долго, как бы это ни тянулось, — невесело сказала она, затем пожала плечами. — Я не уверена. Мама говорит, что ее вообще никогда не тошнило по утрам, и бабушку тоже, насколько мама помнит, так что это не поможет. Или будет справедливо, если подумать. И, по словам Сейрей, ее мать страдала по утрам по меньшей мере десять месяцев. Или это был целый год? Два года? — Императрица снова пожала плечами. — Во всяком случае, что-то в этом роде.
Она с нежностью скорчила гримасу, и Кэйлеб сочувственно усмехнулся. Сейрей Халмин была личной горничной Шарлиан с тех пор, как она была маленькой девочкой, и, казалось, она наслаждалась настоящим моментом гораздо больше, чем императрица. Она, безусловно, старалась изо всех сил, и независимо от того, что мог сказать отец Дерак, дворцовый целитель, на Сейрей можно было положиться, думая об одной из ее бесчисленных предков женского пола, которая столкнулась с той же проблемой, только несравненно хуже. Без сомнения, она наивно воображала, что успокаивает свою подопечную, рассказывая, как ей повезло, что все оказалось гораздо менее плохо, чем могло бы быть.
