— Ну зато ты точно знаешь, что она его любила, — заметила Иззи.
— Пожалуй, — кивнула Алекс. — Слушай, можно тебя кое о чем спросить?
— Конечно, — ответила Иззи.
— Если ты не хочешь об этом говорить, так и скажи.
— О чем?
— Почему твоя мать застрелила отца?
Иззи долго молчала.
— Не знаю, — ответила она. Жгучие слезы обжигали глаза.
— Плохи дела, — посочувствовала Алекс.
— Это точно, — прошептала Иззи.
Новая подруга высадила ее у дома. Иззи сделала уроки, приняла душ, положила дневник Клары на кухонный стол и стала с замиранием сердца ждать, когда Пег и Гарри вернутся с работы домой.
Первая зима, которую Клара провела в Уилларде, показалась ей бесконечной, самой длинной за всю ее жизнь. Почти каждую неделю бури яростно швыряли в окна тяжелые хлопья снега, и на стеклах образовывалась ледяная корка. Между белых наростов можно было разглядеть только пепельно-серые тучи, висевшие в низком небе. Кларе казалось, будто она застряла в гигантской снежной крепости. Она представляла, что все пациенты вместе с ней превратились в лед и каждую секунду могут разбиться. Этот лед состоял из слез, смешанных с грязью и кровью. Она чувствовала ее соленый вкус на потрескавшихся губах.
Как и другие новички Уилларда, она была вынуждена по восемь часов в день семь дней в неделю сидеть в так называемом солярии. Их выводили оттуда только в столовую и в туалет, по расписанию. В остальное время до ужина они терпеливо ждали на жестких скамьях, стоявших вдоль стен, а санитары строго следили за тем, чтобы они не шумели и не вставали. Клара тихонько ерзала на сиденье, чтобы ягодицы не затекали, но в конце первой недели ее зад болел так, словно был покрыт ссадинами и истекал кровью.
В субботу утром она впервые осмелилась встать без разрешения. Со слезами на глазах она спросила, можно ли ей сходить в туалет. В тот день дежурили санитары Дэн и Ричард. Они сидели на складных стульях у стола в центре комнаты и играли в покер. Другие пациентки оставались на своих местах. Кто-то, опустив голову и прислонившись к стене, спал, кто-то плакал, пускал слюни, пел или разглядывал комнату с таким видом, будто их окружали невидимки.
— Кажется, меня сейчас стошнит, — сказала Клара, прижимая руку к животу.
Ричард положил карты на стол и встал. Он сурово посмотрел на нее.
— Сядь, — приказал он, показав небритым подбородком на скамью. — Перерыв будет через час.
— Но мне надо сейчас! — запротестовала она. — Пожалуйста!
