На что похоже время - Светлана Николаевна Макарова-Гриценко

Кожаный плащ с шикарной песцовой опушкой на статной фигуре Маргариты сидел идеально, и сапоги — с последней распродажи. И сумка с жёлтыми металлическими бляшками — новая. Но, войдя в квартиру, взглянула Маргарита на себя в зеркало и губу прикусила, чтоб не разреветься. Швырнула сумку мимо тумбочки, сапоги у двери бросила.

— О! Наша мама чо-то не в духе! Сын берегись, — попытался шутить супруг, вышедший ей навстречу.

Маргарита скользнула по лицу Григория холодным взглядом, отметив при этом слишком игривый блеск глаз мужа, видно уже принял для настроения, наскоро запихнула плащ в шкаф и молча прошла мимо супруга, опустив голову и заметив по ходу его стёртые шлёпанцы на босу ногу (Не хочет новые тапки надевать! Хоть кол на голове теши!).

— А ужинать? — не унимался Григорий, следуя за ней из передней на кухню — даже не обсуждается. У меня к твоим пирогам сазан получился — высший пилотаж! Если б не я, наследник до конца б его прикончил.

— Да не верь ты ему, мам! Это я от него сковородку прятал, чтоб последний кусок не стащил! — Выглядывая из комнаты, поддержал игривый тон отца Максим, семнадцатилетний отрок с пышной шевелюрой и лёгким ещё детским румянцем на круглых щеках.

— А коньяк ты от него не спрятал? — обронила Маргарита, и пожалела об этом.

Григорий шутки не принял, взглянул строго:

— Это ещё зачем? Вон стоит. Можешь проверить.

— …тогда наливай! Ужинать не хочу, а стопарик выпью. Повод есть.

— Сама наливай, раз такая… Муж отвернулся от неё и зашаркал из кухни в комнату, к дивану.

Она не стала спорить. Подошла к мойке, вымыла руки, и долго тщательно вытирала их, разглядывая вафельное полотенце с китайскими иероглифами, будто пыталась прочитать написанное.

В кухню влетел сын, схватил с блюда на столе пирожок, куснул по-мужски — половину за раз, и с набитым ртом:

— Ма! Я к Мишке, фильмец заценю!

Маргарита наконец бросила полотенце, двинула табурет ближе к сыну, потянула его за рукав.

— Сядь, поешь спокойно!

Максим театрально вывернулся (вот уж папины замашки!) и жалобным голосом:

— Не, я лучше к Мишке возьму?

Она кивнула, сын сгрёб всё, что было на блюде, — как в руках поместилось! — и ринулся в переднюю.

— Стой! Кулёк хоть возьми! И чтобы я тебя не вызванивала. Через два часа — домой!

— Ну, ма-а-а-а-а… — Дверь за сыном захлопнулась так быстро, что впору заволноваться, не зашибло ли его…

Маргарита постояла в нерешительности, потом открыла дверцу шкафа, достала крохотную рюмку и початую бутылку с коричнево-золотой наклейкой. Коньяк был тёплым, но она с удовольствием задержала в горле дразнящее послевкусие: «Хороший коньяк Григорию подарили. Настоящий. Вера, наверное, только такой всю жизнь пила…»