Клара, смахивая слезы, думала о том, где она встретит следующий Новый год. Она мечтала избавиться от родительского гнета, жить с Бруно и вместе с ним растить ребенка. Но сначала нужно выбраться из лечебницы. Надо убедить доктора Торна, что ее незачем держать взаперти. Хотя до сих пор ей это не удалось. Слова ее отца значили для него гораздо больше, чем ее объяснения.
Что ж, хорошо, что хотя бы утреннюю прогулку отменили. Ей не очень-то хотелось выходить на стылую улицу, на снег и холод. К тому же она все утро просидела в уборной, потому что ее сильно тошнило. После первого утреннего приступа она совсем выбилась из сил и дрожала всем телом. Клара провела рукой по животу. Она была готова на все, чтобы защитить ребенка, который находился в ее чреве. К счастью, глядя на девушку, никто бы не догадался, что она беременна, но она чувствовала твердый комочек под пупком. У нее родится девочка, это точно. Каждую ночь, уже больше недели, ей снился младенец в розовом кружевном платьице. У ее доченьки будут темные кудряшки, как у Бруно, и такие же темно-шоколадные глаза. Она сглотнула возникший в горле комок. Поразительно, как сильно она ее любит, хотя ни разу не видела!
Клара задумалась о своей матери, Рут. Интересно, забеременев первым ребенком, прикрывала ли она рукой растущий живот, обещала ли всю жизнь любить и защищать его, несмотря ни на что? Или злилась оттого, что живот мешает ей надевать любимые наряды? Предвкушала ли она тот день, когда новорожденный появится на свет и она сможет взять его на руки и поцеловать в крошечный, чудесно пахнущий лобик, или мечтала побыстрее разродиться и сплавить ребенка няне, чтобы вернуться к обычной жизни? Похоже — второе. Иначе как любящая мать смогла превратиться в эгоистку, которой нет ни малейшего дела до того, что ее дети страдают?
Клара постаралась прогнать мысли о матери. Какой смысл пытаться понять, что за человек женщина, благодаря которой она появилась на свет божий? Ничего это не даст. Она отвернулась от окна, села на узкую кровать, кутаясь в свитер, и посмотрела на запечатанный конверт на столе. Отец прислал письмо — второе с тех пор, как ее больше двух месяцев назад доставили в лечебницу. А она-то писала ему каждый день, умоляя об освобождении. Конверт цвета слоновой кости лежал на этом месте, когда она час назад вернулась в палату после завтрака. Она раз двадцать брала его в руки, проводила большим пальцем по заклеенному шву, но возвращала обратно.
