При разделе земли не обошлось без перепалок — каждому казалось, что на его участке камней больше, чем на других. Ругались и с агрономом, и с соседом по участку... Тракторист Напо оскорбил агронома, и под вечер жители поселка впервые увидали агронома Вираба Бадаляна пьяным. И черные его остроносые туфли, и черные узкие брюки, которые надевал он после работы, были в пыли, галстук съехал набок, широкополая соломенная шляпа исчезла, и он, то и дело оступаясь и потирая пунцовый лоб, шел к Арма, чтобы поблагодарить его за пощечину, которую тот вместо него, Вираба, отвесил трактористу Напо.
Многие перессорились после раздела Карцанка (некоторые и по сей день в ссоре). Но это неважно, надо было спешить: убирать камни, освобождать в пустыне место для борозд, посеять зерно до дождей... Между солнцем и пустыней на белых крылах надежды плыли облака. До поселка докатывался грохот взрывов. Это подводили к Карцанку русло канала... Акинт поутру пустел, на закате наполнялся народом и смыкал утомленные веки.
Киракосян пообещал грузовики.
«Камни сваливайте на холмы».
Отказались. Все были крестьянами гор, все знавали камень — трудно с ним сладить. А ведь приближалось время сева. Станешь таскать камни на холмы, прозеваешь нужный весенний день. Да еще и хребет надорвешь.
Отказались.
Только Баграт согласился. Выбрал он себе в товарищи Нерсеса — человека работящего, молчаливого, беззлобного. Выбрал кусок земли между двумя плоскими холмами и сказал Нерсесу:
«Послушай-ка меня, ежели мы с тобой от камней землю освободим, у нас земли вдвое больше станет».
Нерсес безмолвно согласился.
С Багратом на пару что-либо делать было непросто — в его руках, в его спине было что-то победное. Работал он спокойно, размеренно, без передышки. А если и останавливался, то только для того, чтобы зажечь сигарету — оботрет ладони о расстегнутую рубаху, достанет помятую и пыльную пачку «Авроры», истерзанный коробок спичек, сдвинет кепку со лба, зажжет сигарету и опять за работу. Всегда выбирал он себе камень покрупнее, а Нерсеса предупреждал: «Бери, которые поменьше, спину надорвешь... Каждый пусть делает дело себе по силам».
Нерсес подчинялся ему, как ребенок.
Когда последнюю кучу камней высыпали они на холм, Баграт махнул водителю рукой: «Езжай, мы после придем». Потом растянулся на освобожденном от камней куске пустыни, мирно и безмятежно посмотрел на залитый вечерней зарей Карцанк. И скопившееся между товарищами по труду молчание обоим нравилось. До сева хотелось им разогнать свою усталость, проросшую из земли незримым и едва ощутимым теплом. Потом Баграт сел, положил ладонь Нерсесу на колено. Ладонь его была тяжелой и горячей, и Нерсо почувствовал к нему расположение.
