Она вытерла слезы, успокоилась.
— Я все время себя спрашивала: надо было мне ехать или нет? Отказаться от вольной жизни! Помню, где-то по дороге, в Казани, что ли… Канун Нового года. В Дворянском собрании бал. Залы ярко освещены. Маски входят. Я говорила себе: «Какая разница! Здесь собираются веселиться, а я еду в пропасть. Для меня все кончено — музыка, танцы». Так что ты, голубушка, подумай… Не надо бы, может, тебе ехать…
Когда она уходила, сказала:
— А шкатулку Ивана Александровича я у тебя заберу… Все же память…
Потом уже, когда Тася поднялась и подошла к столу, видит — клинок адмирала Колчака на месте, а шкатулки нет. Тут в дверь Ольга Леонтьевна стучит:
— Пора собираться…
Сидят они завтракают, Ольга Леонтьевна все успокоиться не может:
— И на что он тебе — уголовник? И потом он же старик! Он же старше тебя на десять лет!
Тася уже ничего и не отвечает матери.
После завтрака Ольга Леонтьевна с Дориком стали собираться на вокзал проводить Тасю. Дедушка тоже начал было суетиться, но ему сказали, чтобы он оставался дома — дорога неблизкая. Дедушка обиделся, конечно.
— Уйду я от вас, — говорит. — В дом престарелых уйду…
— Да пусть едет, — сказала Тася. На вокзале Дорик говорит дедушке:
— Ты тоже придумал — в дом престарелых… Ты хоть знаешь, что там творится? Какие там дела? Спроси у Колупаевой с первого этажа, ее отец там был. Люди исчезают. Пропадают на два-три дня, потом снова появляются. Только уже без волос, остриженные наголо.
— Это еще почему? — недоумевает дедушка.
— А это дельцы, новый бизнес. Увозят стариков, усыпляют их и стригут.
— Зачем же это им надо?
— Волосы за границу продают. Громадные деньги. Оказывается, из волос пожилых людей готовят особо ценный лекарственный препарат. Причем из волос только пожилых людей. От молодых не выходит…
— Господи, опять ты что-то выдумываешь! — говорит Ольга Леонтьевна. А тут и вагон тронулся, Ольга Леонтьевна кричит Тасе:
— Смотри, осторожнее там!
Добиралась Тася долго. На каком-то полустанке поезд стоял больше суток. Сказали: впереди авария — поезда столкнулись.
«Вот ведь как судьба меня держит, — думала Тася. — Не хочет пускать». Она вместе с другими пассажирами ходила на место аварии смотреть. Народу там много, солдат нагнали, наверное, целый полк. По сторонам дороги вагоны смятые, искореженные, все в ржавых пятнах, тягачи их растаскивают. Под ногами битые стекла, вещи чьи-то: то кепка, то ботинок, то пиджак порванный, сумка дамская. Бродяги какие-то здесь уже хозяйничают — подбирают вещи, роются в карманах, в сумках. В одном месте Тася увидела на земле фотографию — женщина и мужчина рядом, лица счастливые, радостные. Она вспомнила дачные фотографии, где Вера, Викентий такие же веселые.
