— Обязательно поговорю с Курчатовым.
— Полагаешь, он не обратил на это внимания? Или Иоффе, который читает все журналы, тоже, по-твоему, мог не заметить исчезновения статей по урану?
— Не знаю, — тихо ответил Флеров и покачал головой. — Об этом я как-то не подумал.
— А зря! Давно исчез уран из «Физрева»?
— Номеров пять-шесть.
— Ну, это еще ни о чем не говорит. Может, они готовят тематический выпуск? Как по спектроскопии?
— Не исключено.
— А «Натурвиссеншафтен»?
— Они печатают. Но мало и по пустячкам.
— Значит, просто нет ничего более интересного. К тому же в Европе идет война…
— Да. Об этом я уже думал.
— Ну вот видишь! — Петржак потянулся за логарифмической линейкой. — А с Курчатовым, конечно, поговорить стоит, — неожиданно закончил он. — Может быть, что-то тут все же есть…
— Вот и я так думаю, — Флеров медленно расстегнул пальто. — Мне трудно передать словами свое ощущение, но, поверь мне, все это неспроста. Недаром же я так внимательно слежу за журналами! Атмосфера явно переменилась, Костя, я это подсознательно чувствую… Ну что, будем работать? У тебя все готово?
— Все! — кивнул Петржак, выключая насос. — Давай ток.
Устроены чемоданы в багажных ящиках, брошены на полку пакеты и свертки. И сразу схлынуло суетное напряжение отъезда. Курчатов расплатился с носильщиком, задвинул зеркальную дверь купе и вышел на перрон. Поезд только что подали, и пассажиров было еще немного. Неповторимый, волнующий запах железной дороги навевал приятные мысли о доме. Проводники загодя кипятили воду для чая, и над вагонами курились влажные угольные дымки. Сигналы мира и возвращения.
Курчатов с интересом следил за традиционным, почти извечным, но в деталях неповторимым течением вокзальной суеты. Напряжение последних дней сгладилось, словно его и не было. В туманные поля забытья отодвинулись заседания, конференции, оживленные споры в сутолоке прокуренных коридоров и сумасшедшая беготня по магазинам, заводам, конструкторским бюро. Особенно приятно, что пропало тревожное ощущение, будто бы он забыл нечто исключительно важное. Смешанное чувство растерянности и досады. Оно обострилось вчера, когда он носился по Неглинной, Кузнецкому мосту, Столешникову, толкался в Пассаже. Именно поэтому он и купил на все оставшиеся деньги полсотни коробок азотнокислого уранила. Штука, конечно, нужная, но ее преспокойно можно было достать в Ленинграде. Но теперь он и думать об этом не хочет. Что успел, то успел, сделано и ладно. Тем более что ему действительно удалось раздобыть кучу ценнейших вещей. И для нового циклотрона, и для лабораторий. Товарищи тоже как будто не теряли времени даром. Юра Флеров не только обшарил все радиомагазины, но побывал, и не безуспешно, на какой-то знаменитой барахолке не то в Малаховке, не то в Перове… Что-то они задерживаются, однако.
