— Ганта, постойте…
— И теперь еще не все. Ты сказала про общих врагов, но позабыла, что Ориджин — не единственный враг Степи. Мертвый владыка Адриан приказал нам, шаванам, встать перед ним на колени, а когда мы отказались, повел на нас войска. Ты вчера отреклась от короны — помнишь, в чью пользу?
— Ганта, вы даже не выслушали, что я хочу предложить!
Гроза сделал рукой извилистый жест, изображая змею:
— Мне ни к чему слушать. Ты хитрая и скользкая, что бы ни предложила — потом заберешь.
И он поднялся:
— Прибереги слова для тех, кто им поверит.
То был болезненный удар, и, что особенно скверно, не единственный.
Часом позже на прием явился Морис Лабелин. Мира вновь заговорила про общего врага, на сей раз сделав акцент на свежих обидах. Как Ориджин отнимал земли Южного Пути, как громил путевские армии и штурмовал города. С какою наглостью он потребовал в Палате узаконить этот грабеж!..
Лабелин проявил больше учтивости, чем Гроза. Он признал правоту Минервы, поблагодарил за участие. Посетовал на удачливость Ориджина, слабость путевской пехоты, равнодушие лордов в Палате Представителей. Мира воспрянула духом и предложила действовать совместно. Герцог ответил с поклоном:
— Великий Дом Лабелин составляют верные вассалы Короны. Так было и так будет впредь.
Нечто в его тоне заставило ее насторожиться.
— Я могу рассчитывать, что вы поможете мне?
— Целиком и полностью, ваше величество. Не питайте никаких сомнений.
Звучало по-прежнему странно. На всякий случай, Минерва пояснила:
— Герцог Ориджин в ходе реконструкции дворца усыпал все стены слуховыми отдушинами. Мои слуги затратили немалые усилия, чтобы составить карту слуховых окон и выявить безопасные комнаты. Мой кабинет тщательно проверен, никто не может услышать нас.
— Отрадно знать это, вашего величество. Но если кто и услышит — не беда, ибо мне нечего стесняться. Я — законопослушный человек, верный своему долгу перед Короной и Палатой.
— Перед Палатой?..
— Конечно, ваше величество. Воля Палаты — это закон, а закон обязателен к исполнению всяким порядочным человеком, от батрака до императора.
— Милорд, Палата хочет избрать владыкой вашего врага!
Герцог развел руками:
— Если так случится, значит, тому и быть. Я не бунтарь и не мятежник.
— Как же я могу рассчитывать на вас?
— Как на себя саму, ваше величество.
Он поклонился с таким видом, будто все уже сказано. И действительно, что тут добавишь?
— Но, милорд… — начала Мира и осеклась, услышав собственный голос. Звучал он жалко.
