Старики ушли, а на рассвете прискакал верховой с Королёвского хутора и сообщил: ночью выходцы свели коней и быков на общественный баз, долго совещались и утром вышли в поле коллективом. Коням вплели ленточки и отрядили делегацию в правление, чтобы скорее тракторов присылали, «а то земля сохнет». Когда прибыл тракторный отряд, казак Фоминых вышел вперед и сказал, что трактор надо беречь как зеницу ока.
Старые навыки единоличной работы приходят в столкновение с новыми, только рождающимися. Сычев, Анисимов, Климов бросили работу в поле, ушли на хутор Орловский, напились и в обнимку пошли по широкой хуторской улице. Пьяные, жалостливые к своему прошлому, они наливались гневом, обрушивались на все, что уже не принадлежало каждому в отдельности, а стало общим, колхозным.
Старое порою еще застилает дорогу, закрывает глаза людям, которые срослись, сроднились с укладом единоличной жизни.
Но в противовес старому наслаиваются, крепнут новые, внутриколхозные связи, пусть еще слабые, ранние побеги, но их сила в том, что они ширятся и множатся. На третий день сева на полях Орловской бригады появилась стенгазета, которая по-своему просто освещает эти ростки борьбы за новое:
«Ход работы.
Возьмем с самой головы, как тракторная колонна прицепами снабдила тракторы. Послали машины на сев, а у некоторых нету трубок у садилок. Садилки сломаны, а групповод кричит: «Цепляй, ребята!» Наоборот, товарищ групповод, надо прицепы проверить и на сев с непригодными не выезжать».
Сдавалась земля, одумывались и люди, захлопнувшие было за собой ворота колхоза. Выходцы видели свои разбросанные полоски, они сравнивали их с огромным земельным массивом колхоза, с машинами, с помощью которых легче было одолеть землю.
Колхоз забороновал и засеял земли шестнадцати хуторов, но не остановился, а двинулся дальше, захватывая новые и новые массивы.
Сев проходил у всех на глазах. И вот так, как ранее выходили — по одному, по двое, десятками, — так стали вливаться обратно в колхоз. Один за другим шли на поля, получали задания и, как все, становились на работу. Семьи раскалывались, сыновья уходили от отцов.
И снова заявления. Теперь о вступлении в колхоз.
___
«Мать моя выписалась из колхоза, но я желаю быть в колхозе. Алифанов П.».
___
«Я подала заявление о выходе, но сын мой не выходит, и я остаюсь при нем. Жаркова Прасковья».
___
«Моя семья вышла из колхоза, но я хочу работать в колхозе и выполнять пятилетний план в 4 года, в чем прошу не отказать. Алифанов Яков».
