План сева был рассчитан на тысячу четыреста колхозных дворов, теперь же четыреста выходцев расшатывали упоры первой большевистской весны. В Дуплятках собрали выходцев, выслушали их желание покинуть колхоз, указали им землю, где сеять. Партизан Григорьев держал перед ними речь, которую он просил запомнить, ибо не сегодня-завтра начнется колхозный сев и тогда не до речей будет. Он изложил им коллективный план сева. В поле выйдут два десятка тракторов, триста семьдесят борон, пять походных кухонь.
Старички внимательно слушали, но женщины, задетые григорьевским словом, что «до баб будет отдельный разговор», прервали его речь криком и руганью.
— Взгляните, старички, — крикнул Григорьев, — взгляните с точки зрения хозяйственной! — Огрубелой рукой он подвел черту под цифры тракторов, сеялок, плугов и борон. — Заметьте! Думаете, ежли заберете лошадей, заберете плуги — и колхозу фита? Ошибка ваша, старички! Заметьте: выход свободный, но и вход открыт. С великим удовольствием встретим вас в поле…
Решал сев.
От него зависело много. Он должен был сказать решающее слово. Осилят ли колхозники землю или же рассорятся и, как плохо сбитая армия, потопчут землю и сдадутся перед ней? На чьей стороне сила — у выходцев или у колхозников?
Ворота колхоза все еще открыты, и день за днем в марте выходили те, кого колхоз задел перегибами, мелкими и крупными обидами, которые запоминаются и порою перетягивают общее.
Третьего апреля начали сев. Ветер играл знаменами колхоза. Перед народом лежала земля, огромный массив, который предстояло вспахать, забороновать и засеять. Слова оратора были о колхозной весне. На ближнем кургане стояли старички с Королёвского хутора, целиком покинувшего колхоз. Колхозники выслушали речь Малышева. И разом, точно выступали в бой, человеко-машинной цепью пошли на поле. Тракторы с плугами подняли колхозную землю, вчера еще бывшую индивидуальной.
А на кургане все так же молча стояли старики и жадно всматривались в поднятую землю.
Один из старичков не выдержал и, сбежав с кургана, закричал молодому парню, у которого плуги неглубоко брали землю:
— Как быков водишь? Поставили тебя на пост, так ты работай, а не бегай зайцем по полю…
Он аккуратно выправил ход колонны и отошел только тогда, когда плуги уже не скользили, а глубоко и ровно брали землю.
Походные кухни привезли обед, каждый получил миску щей, мяса, каши. С кургана сошли старики и по одному стали пробовать щи. Им охотно давали. Щи выдержали экзамен. Они оказались жирные, с наваром. Как и эти машины, кони и быки, щи были подлинными, крепкими и заставляли себя уважать.
