.
Показательный суд в Дубровенском районе проходил с 28 ноября по 2 декабря 1937 г. В качестве свидетелей выступили 63 чел.[548] Во время суда, 1 декабря, был проведен митинг рабочих, служащих и трактористов Дубровенской МТС. Участники митинга, как отмечалось в докладной об этом суде, «слали свои проклятия врагам народа, проводившим вредительскую контрреволюционную работу на каждом участке социалистического строительства» в районе и просили специальную коллегию Верховного Суда БССР применить к «подлым изменникам родины… расстрел», а также брали на себя обязательства повышения производительности труда, обещали «еще выше поднять революционную большевистскую бдительность на каждом участке работы по выявлению и разоблачению остатков контрреволюционных элементов и ликвидации последствий вредительства»[549]. Понятно, что данные пропагандистские штампы вписывались натренированной рукой составителя отчета. Но очевидно, факта наличия таковых настроений отрицать не приходится.
Помимо «стандартного» набора о «нарушении революционной законности», издевательств над крестьянством под лозунгом – «чем более жестко будут применяться меры репрессий, тем скорее район добьется 100 % коллективизации»[550], в деле много информации о связях с разоблаченными уже врагами народа. Отмечалось, что в район к Мышалову приезжали: Соскин (якобы, приезжал перед арестом специально предупредить его об аресте Голодеда)[551], Вансовский (вместе ездили к врагу народа директору Зарубинской МТС Чанонису), также Мышалов был тесно связан с врагом народа Мацко (раньше с ним работал). Мышалов и его жена Новикова были близко знакомы с Бенеком (вместе работали в 1927 г. в СНК БССР), именно установки Бенека якобы Мышалов и проводил в районе[552]. Припомнили Мышалову и бундистское прошлое. Подчеркивалось, что о контрреволюционной деятельности в районе был хорошо осведомлен начальник райотдела НКВД Глинистый, который был связан с врагами народа (Мышаловым, Осинским, Самулевичем), «пьянствовал с ними, получал от них денежную помощь, старательно создавал уголовные дела на граждан, оказывающих законное противодействие беззаконной деятельности работников»[553]; прокуроры, которые пытались препятствовать их политике, тут же снимались с должностей (за два года их сменилось три)[554]. На всевозможные обеды и различную помощь ответственным работникам района было израсходовано до 70 тыс. руб.[555].
Обвинитель по делу, заместитель помощника прокурора БССР Соколова просила дать Дребезову, Орлову и Брагину по 10 лет лишения свободы, Грищенкову и Кирпиченко – по шесть лет, Мышалова, Радивиновича и Самулевича приговорить к расстрелу. Защитник Долидович просил суд смягчить наказание обвиняемым Грищенкову, Мышалову и Радивиновичу. Защитник Шабес также просил суд переквалифицировать действия Самулевича и Брагина с антисоветской деятельности на злоупотребление властью, а также смягчить меру наказания в отношении Дребезова, Орлова и Кирпиченки. Таким образом, видимость справедливого суда с участием свидетелей и защиты была соблюдена. Обвиняемым было предоставлено последнее слово, в котором они просили о смягчении меры наказания
