Латышская операция началась позже. О том, как она проходила, свидетельствует, например, директива за подписью начальника УНКВД Витебской области П. Я. Ряднова во все районы области. В ней утверждалось, что там, где есть «латышское население, там обязательно должна быть контрреволюционная организация», которую приказывалось немедленно ликвидировать[434]. Учитывая перевыполнение плана по польской операции и недовыполнение по латышской, НКВД начал «переводить» польских «шпионов» в латышские. Так, в Витебске переоформили протоколы на латышей, уже осужденных к высшей мере наказания за «шпионаж в пользу Польши», как на участников националистической контрреволюционной латышской организации. Позже, во время разбора с органами НКВД за их предыдущую деятельность, которая также была квалифицирована как враждебная, всплыли такие факты: во время передопросов каждый обвиняемый под пытками назвал по 25–30 участников. Арестованной Чижевской показали список членов латышского клуба и спросили, знает ли она их. Чижевская подтвердила. Все 60 чел. были арестованы как участники контрреволюционной латышской организации[435].
Как отмечалось, по приказу № 00447 республикам спускались лимиты. А далее работал простой механизм: республика «распределяла» цифры между областями, области между районами и т. д. А поскольку национальные операции шли одновременно с «кулацкой» и проводились теми же исполнителями, то, естественно, методы проведения были те же. Начальник Речицкого райотделения управления госбезопасности Воловик на совещании оперативных работников сообщил, что району дано задание выявить и арестовать 300 поляков, латышей, немцев и др., «для чего дал задание выявить по предприятиям и сельсоветам таких лиц»; начальник 3-го отдела управления госбезопасности НКВД БССР Гепштейн «в сентябре 1937 года по телефону дал указания, что Витебск должен арестовать 300 человек поляков»[436] и т. д.
Далее лимиты определялись на каждого следователя. Из материалов дела о работе Витебского УНКВД: сотрудник Соколов «попросился ехать домой на выходной день, Левин сказал “Если сегодня поднажмешь, то завтра поедешь”. Соколов приступил к допросу арестованных, за этот день получил признание шести арестованных. Во время допроса Соколов арестованным ставил вопрос прямо: “собирался взорвать мост”, “являлся участником к.р. организации” и т. д. На все поставленные вопросы добивался положительного ответа от арестованных путем применения зверских мер физического воздействия»
