Васильев подумал: «Верно, воспитывалось недоверие коммуниста к коммунисту и, когда обсуждали проступок кого-либо, старались как можно больше сказать плохого о нем».
Васильев вздрогнул, когда Заикина выкрикнула:
— К делу! Ближе к делу!
Киселева будто и не слышала реплики.
— Я работаю здесь уже пятнадцать лет, видела многих главных врачей. Кириленко из них самый деятельный, самый строгий и самый человечный.
Чачин крикнул:
— Перестаньте хоть здесь подхалимничать!
Киселева резким движением сняла косынку, обнажив седую голову.
— Я плакала, не раз плакала, когда меня Кириленко выгонял из операционной… Ну и что же, раз я… — Киселева подыскивала слово, но решительно махнула рукой, — растяпа, что ли… Товарищ Чачин, меня не запугать обидными словами. Я была там, где стреляли, — долг не позволял мне прятаться…
Слезы покатились по лицу Киселевой.
— Разжалобить нас хотите? — Чачин пригладил и без того гладко зачесанные волосы.
Сидящих в комнате будто кто-то качнул — они почти все повернулись к Чачину. «Что-то произошло», — подумал Васильев.
Поднялся зубной врач Березин. Никто не помнит, чтобы он когда-либо выступал. Его бас заполнил комнату.
— Сегодня на повестке должно быть персональное дело не Кириленко, а Гусева. Был он у нас в районе десять лет заведующим райздравом, пять — главным врачом, а что сделал? Пятистенный дом себе построил, там, я вижу, бревна и доски с нашего двора.
— Вот что произошло, — заговорила сестра Крапивина тоже с места. — Операцию делал Кириленко, Чачин не решился, он был ассистентом, многое делал не в лад с хирургом. Я видела, как градом катился пот по лицу Кириленко, он не выдержал, выкрикнул: «Киселеву ко мне!» Видели бы вы, как они хорошо работали! Операция была тяжелая…
Кириленко сидел, прислонившись спиной к стене, лицо его было усталым, мягким и довольным.
…Партийное собрание, сообщал в статье Николай Васильев, оставило персональное дело Кириленко открытым, образовало комиссию для изучения обвинений, предъявленных коммунисту Гусеву. Васильев переговорил с десятками работников больницы, побывал в районных организациях, беседовал с Гусевым, с Кириленко, с Чачиным и уехал, когда уже было ему все ясно.
Кириленко строг, он действительно «прижимал» Гусева за плохую работу и откровенно высказал ему свое отношение к нему: «За срыв строительства больницы вас надо бы судить». Он раз или два отстранял от операции Чачина за невнимательность: «Хирург он был трусливый». С этого все и началось. Гусев и Чачин, как показалось Васильеву, придирались к каждой мелочи и намеревались изгнать Кириленко из больницы.
