При встрече декурион проявил к должности уважение, а в разговоре спокойствие.
— Меня интересуют люди с той барки, что стоит у берега. Хотел бы я услышать от тебя о последних событиях.
Обычно римляне говорили в беспрекословном тоне, а то и с применением зуботычин. Много бывало шуму, крику. Странный римлянин терпеливо ждал и смотрел на старосту умными глазами, как бы давая ему время на осмысление ситуации.
Приготовившись в душе к отпору, староста успокоился.
— Приплыл несколько часов назад один, мы были несколько удивлены. Два месяца назад он и покупал у нас барку — было их четверо. Они плавали по нашей реке уже несколько лет. Когда уплывали Вверх по Соне, своё парусное судно оставляли у нас на хранение, деньги платили вперёд. Обычно приплывали ночью и уплывали, не дождавшись рассвета. На этот раз приплыл утром. Видим, женщину перегнал на своё судно, быстро поднял парус. Наши мужчины ещё на заре ушли в море, только две лодки с мачтами остались у пристани. Так он эти лодки покорёжил, прыгнул на свой парусник и быстро ушёл от берега в открытое море. Вон парус его ещё виден на горизонте.
Все посмотрели в море. За горизонт уходил маленький парусник.
— Когда же твои люди починят лодки? Надеюсь, что надо сменить только мачты, и лодки смогут выйти в море?
— Нет, господин. Сидонец знал своё дело. Он не только надрубил мачты, но повредил и поперечные брусья, в которых мачты устанавливаются. Для ремонта необходимо много времени.
Староста помолчал немного, подумал:
— За такое время уйдёт. Как скроется за горизонт, сменит курс и всё — дело пропащее, кто понимает.
«Значит, погоня закончена, Герда потеряна для меня», — думал Понтий, ощущая пустоту в душе и полный упадок сил. Чувство полного безразличия охватило его. Понтий направился в сторону моря и остановился у кромки воды. Парус был едва различим.
Аман встал рядом. Смотрели на удаляющийся парус, молчали.
— Знаю, Герда потеряна для меня навсегда, но забыть её я не смогу. Будут другие женщины, которых, возможно, я буду любить, но память о ней не исчезнет. Думаешь, Аман, я смирился? Сейчас да. Что я могу? Человек, прикованный к знамени легиона. Но клянусь тебе, я буду всю жизнь думать о возмездии этому негодяю. Придёт час, когда негоциант от рабовладения пожалеет о содеянном.
— Надо искать Герду, — прервал Понтия декурион.
— Если я найду её, то через много лет, может быть, несколько десятков лет. Жизнь пройдёт.
— Разве не захочется тебе облегчить её жизнь даже в старости? Уверен, она всю жизнь будет помнить о тебе и ждать. Всё время будет оглядываться на дверь при малейшем скрипе. И в старости ожидание будет продолжаться и продолжаться. Надежда на избавление угаснет в её душе только со смертью.
