К середине следующего дня шторм прекратился так же внезапно, как и начался. Действительно, на кромке прибоя оказалось много снаряжения и различного имущества. Легионеры двигались за отливной волной в надежде найти брошенный инвентарь, и многие находили. Всё чаще обнаруживались печальные находки. То в одном, то в другом конце бухты раздавались призывные голоса, и через некоторое время молчаливая процессия выносила на берег тело погибшего.
Тиберий стоял на берегу и вздрагивал после каждого призывного крика, означавшего новую находку. Десятки раз видел он поля сражений, заваленные телами врагов и своих легионеров. Но события вчерашнего дня отличались от тех сражений, в которых он был победителем. Ещё вчера он считал, что в свои 47 лет способен предусмотреть возможные опасности, любые хитрости противника и выиграть любые сражения. Оказалось, существуют опасности, о которых он и не подозревал. Исчезала уверенность в своих способностях. Вчера она была полной, а завтра? Успокаивая себя мыслью о приобретении нового опыта, Тиберий пытался вернуть утерянное душевное равновесие. Но ещё долго досада и растерянность будут преследовать наместника.
К вечеру в лагере запылали погребальные костры. Легион целый день готовился к погребению погибших: рубили лес, заготовляли хворост. Но вот авгуры вознесли славу богам, молитвы, просящие богов направить души погибших в Элизиум. Принесены скромные жертвы, запылали многочисленные костры. Прах сожжённых был собран и заключён в погребальные урны для отправки семьям. Будут выделены и деньги из казначейства легиона и отправлены вместе с урнами с тем, чтобы родственники могли организовать погребение в кругу семьи и друзей.
На следующее утро в бухту вошли суда, пережидавшие шторм в открытом море. Тиберий, не сказав никому ни слова, отбыл на флагманское судно, давая понять, что второй раз не спустит ошибок командирам легиона.
Легат и трибуны в душе радовались благополучному для них исходу событий и деятельно готовили легион к походу. Настала минута, и легион, построенный в походный порядок, двинулся в двадцатидневный поход в Старый лагерь на Рену се.
На ближайшей днёвке Понтий навестил Амана Эфера. Встретились с дружеской непосредственностью, и сразу разговор коснулся шторма и последующих событий. Сам Аман Эфер находился в конных разъездах и, не являясь непосредственным участником событий, многое представлял в искажённом виде. Узнав о беседе Понтия с командующим, Аман Эфер стал подшучивать над своим другом. Когда же пересказ разговора дошел до той части, которая касалась предков-мореходов, декурион посерьёзнел и с некоторым удивлением стал слушать рассказ Понтия Пилата.
