Я благоразумно кивнул.
— Она звучит абсолютно правдоподобно, — заявил я.
Сандстормы, переглянувшись, просияли и пожали мне руку. Репетиции мы решили начать через две недели, и миссис Сандсторм спросила:
— Как ваше имя?
— Роберт, — ответил я.
— Хорошее имя. — Она улыбнулась. — А то как-то глупо называть такого мальчика, как вы, мистером Макклири.
Мы снова пожали друг другу руки, я надел шляпу, вышел на улицу, зашел в бар и пропустил стаканчик.
Роли я распределял в том же крошечном заднем кабинете. Он принадлежал «Агентству Лазаруса для актеров и художников» и Жюль Лазарус, движимый то ли жалостью, то ли азартом игрока, одолжил Сандстормам этот кабинет с телефоном и секретаршей фирмы. Я восседал за письменным столом и беседовал с актерами и актрисами, а Сандстормы, не переставая улыбаться, тихонько стояли у меня за спиной, рука миссис Сандсторм касалась рукава мужа: они верили мне и с восторгом одобряли каждый сделанный мною выбор. Иногда в контору заходили члены их семейства, они молча стояли у окна, смотрели и слушали. Потом они выходили в коридор и о чем-то шепотом совещались с Сандстормами, после чего снова возвращались в кабинет и, погруженные в раздумье, занимали прежние места. Я так и не узнал, что же такое они говорили друг другу в этих коридорах, потому что принятых мною решений они никогда не оспаривали.
— Молодой, — услышал я однажды, как миссис Сандсторм сказала своей матери, — но определенно талантливый.
У всех родственников Сандстормов, приходивших постоять у окна в этом заднем кабинете «Агентства Лазаруса», был такой вид, будто в Нью-Йорке они впервые.
Эти две недели, что понадобились мне на подбор актеров на роли, я старался не читать саму пьесу. К тому времени, когда труппа собралась на сцене театра для первой репетиции, я довел себя до состояния некоторой надежды.
Когда я раздавал роли актерам, Сандстормы — их уже набралось человек пятнадцать — вошли и уселись в задней затемненной части зала.
— Дамы и господа, — обратился я к актерам, — это простая и правдивая пьеса, и я хотел бы, чтобы ее играли просто и правдиво. Акт первый, сцена первая…
К концу первого акта актеры с трудом сдерживали смех. В первом акте добродетельный, но простодушный герой встречал красивую, но безнравственную героиню и влюблялся в нее. Эта красивая героиня в первом же акте заявляла трем разным мужчинам, что она их любит, и тратила уйму времени на покупку нарядов. Под занавес первого акта герой мечтал о покупке коттеджа в сельской местности, о детях и о получении прибавки к жалованью.
