Люси Краун - Ирвин Шоу

В это время суток почти во всех барах и ночных клубах города распевали одну и ту же песню: « Люблю Париж в весеннем цвете и в опадающей листве…» Было два часа жаркой июльской ночи, шампанское продавалось по восемьсот франков, и певцы из кожи вон лезли, чтобы убедить туристов, что даже короткое пребывание в Париже того стоит.

Певец был темнокожий, с широким лицом гарлемского труженика, и пел он будто сам верил в эти наивные слова. Его желтоватое пианино стояло в дальнем конце длинного узкого зала. Вошла женщина. Она помедлила в дверях, оторопев на мгновение от гула и нескромных взглядов подвыпивших посетителей у стойки бара возле двери. К ней, улыбаясь, направился хозяин, потому что женщина была явно американкой, хорошо одетой и трезвой.

— Добрый вечер, — обратился он к ней по-английски. Он говорил по-английски, потому что его бар в восьмом округе и большая часть его посетителей, по крайней мере в летнее время, были американцы. — Мадам одна?

— Да, — сказала женщина.

— Желаете присесть у стойки или займете столик, мадам?

Женщина бросила быстрый взгляд на стойку бара. За ней расположились трое или четверо мужчин, двое из которых недвусмысленно рассматривали ее, рядом сидела девушка с длинными светлыми волосами и тягучим голосом гнусавила:

— Шарли, даарааагой, я ж гааваарила тебе сто раз, что сегодня из Джорджиии.

— Столик, пожалуйста, — ответила женщина.

Хозяин провел ее в центр зала. Ловко лавируя между столиками, он быстрым профессиональным взглядом оценил незнакомку. Он решил посадить ее рядом с тремя другими американцами, двумя мужчинами и женщиной, немного шумливыми, но, в общем, довольно безобидными, которые без конца просили пианиста исполнить «Женщину из Сан-Луиз». Наверное, они предложат женщине что-то выпить, увидев что она одна в столь поздний час, при том что сами по-французски не говорили.

Она наверняка была когда-то красавицей. Даже сейчас. В тусклом ночном свете волосы ее отливали естественной белизной, большие серые глаза мягко блестели. И почти никаких морщин. И она умела держаться и одеваться, выгодно подчеркивая линию стройных длинных ног. Обручальное кольцо на руке, но мужа рядом нет. Вероятно, он, став жертвой туристического отдыха и переедания, свалился где-то в гостиничном номере, предоставив еще полной сил жене, самостоятельно побродить по НАСТОЯЩЕМУ Парижу, и может быть, найти себе какое-то приключение, которое никогда не может случиться с женщиной ее возраста дома — где-то на северо-западе Америки или в другом месте.