Но не это вызвало к нему интерес. Человек вел на веревке старого, облезлого медведя. «Вязьма» весело зашумела:
— Ведмедь, ведмедь! Косолапый пришел!
— И никак, ученый…
— Эй, дай дорогу, отодвинь стол! Топтыгин плясать будет!
Поводырь неторопливо снял с головы ушастую меховую шапку, глубокомысленно провел ладонью по вислым усам и на всю чайную заговорил:
— Люди добрые, господа снисходительные! Посмотрите и полюбуйтесь на заграничного зверя, пойманного в каракумских песках, близ гималайского жита, на опушке индейского леса. Кличка его Бенарес-Алхисирес; росту он без малого шесть фут, а весу имеет столько, сколько у самого настоящего русского медведя. Не бойтесь его: он не питается человеческим мясом, а любит мед, хлеб, сахар, медные, а еще больше серебряные монетки…
Алеша фыркнул:
— Вот же пулю льет!
Водометов благодушно улыбался:
— А ты, паря, не суди строго. Каждый ведь хочет как-нибудь прокормиться. Пусть…
— Да ведь это же самый обыкновенный медведь. В наших лесах водится…
— Верно говоришь, самый обыкновенный, тверской аль тамбовский, равно как и сам поводырь. А только вишь ты, как рассуждает этот малый: чем чуднее, тем больше интересу, проку, — больше, значит, подадут. Вот он и старается!
В эту минуту медведь сел на задние лапы, обиженно повел своими маленькими красноватыми глазками и слегка зарычал. Кто-то кинул ему кусочек сахару, и медведь живо потянулся всей своей неуклюжей тушей к нему, но поводырь дернул за веревку:
— Ты сначала заработай…
Медведь уныло посмотрел на недосягаемый кусочек сахару и покорно приготовился слушать приказания своего хозяина.
Поводырь выхватил из-под халата бубен и ударил в него.
— Уважаемая публика! Позвольте приступить к дивертисменту укрощенного Бенарес-Алхисиреса!
Он снова звякнул бубном и обратился к смирнехонькому медведю:
— Покажи, друг мой дикий, почтенной публике свои фокусы. Гипхох-шурум-бурум, а сак-вояж ди ком-пото!
Грозно выкатив глаза, он звякал бубном, выкрикивал какую-то тарабарщину, свирепо дергал за веревку, а его четвероногий невольник показывал нехитрые номера: то становился на голову, смешно задрав свои лапы-коротышки, то приплясывал или, взяв шапку поводыря, обходил сидящих людей, собирая полушки и копейки, вместе с кусками хлеба.
Польщенный сравнительно щедрыми сборами, раскрасневшийся поводырь вдруг вскочил на табурет и, энергично размахивая бубном, завопил своим пронзительным голосом:
— А покажи, друг мой милый Бенарес-Алхисирес, как король Бова Горохович с министрами своими — Луком, Перцем, Солью да Горчицей — правит лубяным королевством и мужичками-грибами — рыжиками, опенками, маслятами, подберезовичками…
