Шаас не мог не признать — она завораживала. Навеки уснувшая в ней магия, недостижимая ныне ни для него, ни для неё самой, всё же тихонько пела где-то глубоко внутри. И именно потому ему было так спокойно с ней рядом. Даже ненависть отступала, точно давала передышку, даже ярость успокаивалась в груди.
— Уходи, — попросила она под утро. До того он съел предложенный скудный ужин — всего три жалких жареных рыбёшки да лепёшку с сыром — и отдохнул, разлёгшись на её постели.
— Нет, ты нужна мне, — ответил он, удивлённый её пожеланием. — Разве ты не чувствуешь? Мы связаны, и суть нашей магии в том, что мы должны быть рядом.
— У меня нет уже никакой магии, — отвечала она упрямо. — И моя ненависть к магии куда больше, чем страх перед таким чудовищем, как ты. Не желаю слышать ни о какой связи. Уходи!
— Я не уйду без тебя, — возразил он.
Ему нечего было сейчас предложить, память ничего не подсказывала, и он даже не знал точно, умел ли вести такие разговоры раньше или всегда брал то, что хотел, силой. Но к ней нельзя было применить силы. Он мог бы сломать её, выпить её жизнь, но только потерял бы, а не приобрёл.
— Нали, — вспомнил он имя, которого никогда не знал. Подсказала магия, что ещё жила в ней, замкнутая, не имеющая возможности выйти на волю. — Нали… Я могу воскресить то, что ещё горит внутри тебя.
— Кто сказал тебе моё имя? — в глазах её на миг качнулся страх, но тут же переродился в гнев. Прежде сидевшая спокойно, она порывисто поднялась и резко отбросила волосы со лба. — Мне не нужна магия. Я веду тихую жизнь, в которой истратила все возможности для счастья. Что даст мне твоя сила? Отмотает время назад?! Вернёт мне силы и молодость? Пустое!
Шаас смотрел на неё и чувствовал, как в ней вскипает волна ненависти и гнева. Кто обидел её и почему она не сумела простить, ему было вовсе неважно. Главное, что этот жаркий пожар внутри походил на его собственный. Откликался в нём, точно натянутая сквозь всю его плоть струна начинала дрожать, колебалась всё сильнее.
— Твой гнев и есть сила, — подался он вперёд, ведомый одним лишь инстинктом, который неведомым образом знал, на что надавить, куда подтолкнуть. — Дай ему вырваться на волю. Мы сможем отомстить всем твоим обидчикам.
— Одного давным-давно забрало море, остальных я не помню по имени, — отмахнулась она, хищно щуря глаза. — Месть… Что мне с неё?
