Михайлик успевал бывать везде: и на артельных собраниях, и на заседаниях правления. Накануне первого выезда в поле Гудков поручил Михайлику — его недавно избрали председателем общешкольного детисполкома — подобрать группу лучших пионеров и вечером проверить работу конюхов во второй бригаде. (Двор бригады помещался на бывшей Ванжуловой усадьбе.)
Собрать оперативную группу «пионерской кавалерии» Михайлику помог пионервожатый, молодой учитель Стефан Васильевич Билык, высокий, с белым, как сметана, лицом.
Со школьного двора «кавалерия» двинулась в поход, когда в сельсовете погасили огни и молодежь разошлась по домам. К сгоревшей Гуриевой хате пробирались по одному. По сигналу Билыка тихо вошли в бригадный двор, просочились в конюшню. Конюхи спали: один примостился на возу, где лежали объеденные кукурузные стебли, другой храпел в самом отдаленном углу конюшни, сидя в плетенке, наполненной мякиной. Третий высвистывал носом неприхотливые мелодии, устроившись у широкого длинного желоба. «Кавалеристы» позабирали сбрую — шлеи, вожжи, уздечки — и благополучно выбрались со двора.
Хотели все это снести в контору, но Билык велел залечь возле пепелища Гуриевой хаты и вести наблюдение за бригадным двором. Он, видимо, о чем-то догадывался. И его подозрения подтвердились. Не более чем через полчаса со двора выкатилась едва заметная в ночной темноте фигура, несколько мгновений постояла и пошла назад. Вскоре она опять появилась и быстро двинулась вдоль улицы. За плечами у нее что-то белело. Стефан Васильевич дал команду атаковать.
«Кавалеристы» окружили фигуру и узнали в ней Царя-Яжго.
— Черти вас носят в темную ночь! — хрипло пробормотал он, сняв при этом с плеча узел, поудобнее пристраивая его под мышкой. Но узел был тяжелым и то и дело выскальзывал из-под руки. Тогда Лизогуб снова закинул его на плечо. — Ну-ка, прочь, не путайтесь в ногах! — пробасил он.
— Мы вас, дядька Прокоп, не отпустим, — решительно заявил Михайлик.
— Я вот сейчас как врежу в ухо одному да другому, — осерчал Царь. — Марш отсюда!
Он угрожающе топнул ногой. Билык положил ему на плечо руку:
— Не надо врезывать, Прокоп Анисимович.
— О, это вы, Стефан Васильевич? Добрый вечер! Я ж го, так в школе детей обучают, что никакого уважения к старшим. И до такой поздней поры шляются по улицам. Да разве завтра наука полезет им в голову?
— Ничего, выспятся, — успокоил Билык. — Завтра же воскресенье. А что это вы несете, Прокоп Анисимович?
