— Отец наш, сказывают, появились поблизости караты[8]. Не нагрянули бы к нам.
— Что, у них других забот нет?
— Не говори так, они у тебя не спросят, где им ходить. А береженого Бог бережет.
Арслан-батыр, понимая, куда клонит жена, дал, наконец, согласие:
— Коров и отару курдючных овец пусть отгонят подальше, за Кандышлы. Лес укроет, от всего убережет. Верховых лошадей не трогай. Из племенных тоже кое-каких оставим. Этих я сам отберу.
Асылбика того и дожидалась. В тот же день созвала работников и отправила с ними скотину в глухие леса, что раскинулись на многие десятки верст за речками Кандышлы и Силяза. Пастбища опустели, не стало слышно коровьего мычания на летних стоянках, затихли овечьи кутаны. Лишь на выгоне пощипывали траву породистые, красивые и сильные верховые лошади — лучшие из всех, что имелись в племенных косяках Арслана-батыра.
Асылбика глядела на коней, и сердце у нее вновь сжималось от недобрых предчувствий. Ни с того ни с сего муж не мог оставить этих прекрасных коней у себя под рукой. Так и чудилось ей, что однажды, скинув с плеч добрых два десятка лет, он птицей взлетит в седло и в сопровождении горячих, нетерпеливых джигитов помчится в бой.
Старшие сыновья Абдрахман и Аскар пока оставались на своих джайляу, но Кайбулат уже снарядился в поход. Прослышав об этом, Асылбика кинулась к мужу, втайне рассчитывая на то, что он остановит сына.
— Разве Кайбулат получил твое благословение, отец?
— Он уже достаточно взрослый. Пусть сам выбирает себе дорогу, — ответил Арслан-батыр, лишив ее тем самым всяких надежд.
Кайбулата еще можно понять. Живет вдали от отцовского дома, в соседях с суун-кипчаками, даже является у них сотником. Он счел бы за позор остаться в стороне, сохраниться от опасности.
На радость материнскому сердцу, единственным утешением на склоне лет, из сыновей в доме остался младший, как нарочно и нарекли его так — Кинзей, то есть младшеньким. Неужели и до него дотянется хваткая, безжалостная рука вселенской беды? От Кинзи всего можно ожидать. Унаследовал он кровь бушманского рода, всеми повадками похож на отца. «Мне ли сидеть дома, когда горит родная земля?» — скажет так, оседлает коня, пристегнет запасного, наденет колчан со стрелами, и только пыль взовьется из-под копыт. Что тогда останется делать ей, матери? Не удержишь, не встанешь поперек его желания. Все нынешние подростки таковы. Еще усы не пробились, а они своими ломкими голосами твердят, подражая взрослым: «Конь познается в горах, джигит — в битве». Если б не Арслан, она бы давно укрылась с младшеньким в каком-нибудь безопасном месте.
