Орочи не стали будить Арсеньева. Постояв у запертой калитки, они достали из мешков барсучьи шкурки и, расстелив их на траве в палисаднике, легли. Но было холодно, и Тихон, собрав вокруг сухие ветки, решил развести костер. Он нашел кусок доски у забора, расщепил его топориком, ловко зажег на ветру огонь. Тихон даже хотел вскипятить воду в чайнике, но речки поблизости не было, а бежать на Амур далеко.
Огонь костра разгорался. Сизый дымок поплыл над улицей. В доме, в одном из окон первого этажа, зажегся свет, на белой занавеске появился силуэт женщины. Орочи испуганно переглянулись. Тихон стал поспешно разбрасывать костер, но Михаил Намунка остановил его.
— Худое дело, — сказал он и прислонился к тополю.
Александр Намунка подошел к окну. Подтянулся на руках и заглянул в комнату. Женщина убирала со стола посуду. Она была в длинном халате, с распущенными волосами.
Свет в доме вскоре погас. Орочи не знали, что и делать. Костер догорел, поддержать его было нечем. Тогда Тихон подошел к запертой калитке и сильно толкнул ее плечом. Калитка не подалась. Но зато, громыхая цепью, во дворе забегала и залаяла собака. В окнах вновь зажегся свет, а одно из них распахнулось, и мужской голос спросил:
— Кто здесь? Кого вам нужно?
— Капитана Арсеньева! — ответил Александр Намунка. — Его орочи пришли.
— Какие орочи? — переспросил тот и закрыл окно.
— Пришли, все-таки! — воскликнул кто-то другой, уже во дворе, за калиткой.
— Из-за перевала пришли, — объяснил Александр Намунка теперь более уверенно, чем раньше.
— Знаю, что из-за перевала. Знаю...
Со скрипом отворилась калитка. Перед орочами появился Владимир Клавдиевич. Без шапки, в наскоро накинутом на плечи пальто, шагнул к ним. Александр Намунка не успел хорошенько разглядеть Арсеньева, как тот уже обнял его за плечи, привлек к себе. Потом Арсеньев схватил руку Тихона, сильно потряс ее.
— Еще кто? — спросил он.
— Намунка Михаил еще.
— Где же он? — спросил Арсеньев и, заметив под тополем ороча, подозвал его к себе. — Намунка Михаил? Помню, помню. Смелее идите, смелее...
— Владимир Клавдиевич, наденьте пальто как следует, ветрено, — сказала та женщина, которую Александр Лазаревич уже видел, когда заглядывал в окно.
Но Арсеньев не обратил внимания на ее слова.
— Друзья мои, — говорил он, увлекая за собой гостей. Вдруг громко закашлялся, худые плечи его вздрогнули.
В комнате, усаживая орочей, он смеялся над тем, как Тихон разжигал под окнами костер.
