Трое суток шли они по Хунгари и там, где река впадает в Амур, запрятали ульмагду в густой кустарник. Там встретились с нанайцами, которые ловили рыбу. Внешне нанайцы почти не отличались от орочей. На них были такие же ичиги из желтоватой сохатиной кожи, такие же меховые жилеты, курили они такие же трубки, оправленные медными ободками. Но нанайцы, чьи стойбища были на Амуре, по соседству с русскими селениями, переняли от русских многое, о чем орочи еще не имели представления.
Нанайцы уже два года жили по новым законам советской власти. В стойбищах открылись школы, больницы, магазины северной кооперации «Интеграл», где принимались по твердым ценам пушнина и рыба и где, в свою очередь, можно было купить много разных товаров и продуктов.
Нанайца, который все это рассказал орочам, звали Акимом Пассар. Это был невысокий, поджарый мужчина лет сорока с очень обветренным, широким лицом. Он пригласил орочей к костру и, когда те уселись, угостил их табаком из своего кисета.
— Тихон, покажи бумагу, — предложил Александр Намунка, уверенный в том, что Аким разберет и растолкует им, что на бумаге написано.
Аким Пассар с серьезным видом повертел в руках бумагу и вернул обратно.
— Я в город без бумаги ходил, — заявил он важно, нисколько не смущаясь тем, что не мог прочесть написанное. — Бумагу только на пароход надо. А в городе зачем она?
Тихон почувствовал себя обиженным. Ему не понравилось пренебрежение, с каким Пассар отдал ему бумагу, которую он, Тихон, так тщательно хранил и о которой думал всю дорогу.
— На пароход, однако, тоже без бумаги можно, — продолжал нанаец, подбросив в огонь хворосту, и объяснил, что верстах в десяти от этого места, где они сидят, есть селение и что там всегда останавливаются пароходы. Если помочь матросам погрузить дрова, то капитан бесплатно довезет до Хабаровска.
Александр Намунка посмотрел сперва на Тихона, потом на Михаила Намунку, подвинулся ближе к нанайцу.
— Дрова грузить можно, чего там! — сказал он, встретив сочувственные взгляды своих товарищей.
Аким обещал на своей парусной лодке доставить орочей в Вознесенское — так называлось то прибрежное селение, — чем сильно обрадовал делегатов. Они встали и поклонились гостеприимному нанайцу.
— Ничего, — сказал Пассар, — людям помогать надо. Новый закон так велит. — Размашистым шагом он пошел по тропинке к Амуру, где на волнах покачивалась широкая лодка с приспущенным парусом.
Пожилая русская женщина, с которой орочи разговорились на пароходе, к величайшей их радости не только прочла адрес Арсеньева, но сказала, что доведет их до Краевого музея, где жил Владимир Клавдиевич.
