Тихон любил следить за Арсеньевым, когда тот садился к очагу, подобрав под себя ноги, и долго писал.
«Капитан Арсеньев, — думалось Тихону, — ведет с бумагой большой разговор». Одно только было непонятно молодому орочу: как это можно так долго разговаривать с бумагой. Когда уголек, которым писал Арсеньев, притуплялся, он очинял его охотничьим ножом, и вновь лилась беседа по белому листу. Один раз Арсеньев сидел возле очага весь вечер и всю ночь, до рассвета, и орочи с испугом говорили об этом между собой.
Может быть, и на бумажке, которую хранил Тихон, был записан очень важный разговор Арсеньева. «Нужно учиться читать и писать, — подумал он. — Когда орочи станут грамотными, никакой скупщик не сможет их обмануть».
С этой мыслью Тихон заснул. Но спал он плохо. Ворочался с боку на бок, узкая барсучья шкурка совсем свернулась под ним. Очутился он на сырой, холодной траве.
Проснулись орочи рано. Густой туман плыл над Хунгари. Александр Намунка вышел из палатки и, стараясь определить, каким будет день, долго рассматривал вершину высокой сопки, над которой едва намечались багровые краски зари. Потом он подошел к ульмагде, постучал кулаком по звонкому днищу, перевернул ее и столкнул на воду. Лодка, по его мнению, была хороша — до Амура дойдет.
Пока орочи подкреплялись пищей, река очистилась от тумана. Пробудились птицы. С разлета припадали они к голубой воде Хунгари и, сполоснув клювы, взмывали вверх, наполняя тайгу звонким шумом.
— Пора, однако, — сказал Александр Намунка, когда были выкурены трубки.
Быстрое течение подхватило ульмагду, Тихон ловко заработал веслом, направляя ее на середину реки.
— В городе совсем другие люди, наверно, — мрачно, после довольно долгого молчания, сказал Михаил Намунка. — Как будем жить в городе, думать страшно.
— Почему страшно, город совсем не худой, — ответил Тихон.
— Откуда знаешь, какой он? — спросил с некоторым оттенком укоризны Михаил Намунка.
Действительно, откуда Тихон знает, как выглядит город, какие люди живут в нем. Сам вчера сомневался, как его там встретят. Чтобы отвлечься от этой мысли, он стал часто подгребать веслом, и ульмагда еще быстрей понеслась по течению. Заметив впереди несколько коряжин, Тихон ловко славировал, обошел их стороной и затем опять вывел лодку на фарватер.
Солнце поднялось высоко над тайгой. Стало жарко. Орочи сбросили с себя меховые куртки. Михаил Намунка сменил Тихона, взяв у него весло, и занял его место на корме.
