Она обернулась с дымящейся кастрюлькой в руке. Лицо ее чудно смеялось, точно умытое розовым паром.
— Что ты предлагаешь, слишком взрослый юноша?
— Ты разве не поняла? Попробуй меня на зубок. Не понравится, скажешь: пошел вон — я уйду, честное слово! Хоть умру, но уйду.
— Пей кофе, — оказала Вера Андреевна и робко ему улыбнулась.
Такой ночи у него больше не будет в жизни. Такой бесконечно длящейся ночи, когда он много раз просыпался и снова засыпал, когда ему казалось, что он только что умер и воскресает, обновленный, такой ночи у него никогда больше не будет. Зато была.
Он в очередной раз проснулся, и рядом мерцало ее прохладное тело, ее глаза распахнулись навстречу двумя светлячками. Он уже много наговорил ей, может быть, и ненужных слов.
— Странно, ты не спишь? Ты всю ночь не спишь? — спросил он, нашарил на тумбочке сигареты, зажег спичку. Она натянула простыню до подбородка. Оказала с воркующим смешком:
— А ты во сне храпел и бредил. Я все слушала, не могла понять, чего ты бормочешь.
— Я не выдал государственную тайну?
— Нет, не выдал. Дай мне разок затянуться.
— Пусть никогда не наступит утро.
— Глупый, тебе хорошо со мной, хорошо, скажи?
— Это не то слово. Я уже никогда не буду таким, как вчера. Не знаю, хорошо это или плохо. Вот смотри: мне вернули повесть, я думал с ума сойду со злости. Какая-то вздорная баба прочитала нотацию. Пьяный поэт учил уму-разуму, и всему я придавал значение. А все это просто смешно — какие пустяки, право. Прекрасно, как мы лежим с тобой сейчас и разговариваем. Это важнее всего. Все остальное — ерунда… Гений я или возомнивший о себе щенок — какая разница. Я был болен тщеславием, а сегодня излечился. Пропади все пропадом. Пролежать бы всю жизнь рядышком с тобой.
— Ты родителей предупредил, что не придешь?
— У меня одна мама, отец умер давно. От ран умер. Я его не помню. Да, маму я не предупредил. Я первый раз так. Наверное, она не спит. Я сейчас встану и поеду к ней.
С этими словами он снова впал в забытье. Когда очнулся, через плотные шторы сквозил синеватый рассвет. Вера, опершись на локоть, глядела на него озабоченно.
— Что такое? — удивился Боровков. — День, что ли, начинается?
— Сережа, пора поднимать детей. Мне бы не хотелось, чтобы они застали тебя в постели.
— Да что они понимают?
Вера капризно свела брови.
— Представь себе — понимают.
Тут-то он окончательно уяснил, что ночь миновала.
— Ну да, — сказал скучая. — У тебя, конечно, был не один случай проверить — понимают или нет.
