— Не повесила.
— Подожди, я прикурю… У меня сегодня какой-то кошмарный день. На лекции уснул. Ночами-то я не сплю теперь. Потом в редакцию ездил, наслушался такого бреда, боюсь, в ближайшие дни и на лекции не уснешь. Собрался уже домой, и тут бес толкнул под ребро: езжай, говорит, к Вере. Я же сам и дороги сюда не помню. Вера, я зайду на пять минут? Хочу тебе повесть дать почитать. Это моя повесть. Я с ней связывал надежды на наше общее будущее. Думал, деньжат подбросят, накуплю тебе разных подарков, приодену… Вера, у тебя кофе есть?
— Ты правда через пять минут уйдешь?
— Даже раньше. Я и раздеваться не буду. Чашечку кофе выпью в коридоре. Или к лифту вынеси. Иначе я до дома не доберусь. Ноги какие-то ватные. Может, у меня менингит.
Перед ее дверью он помешкал, причесался. Сердце скакало резиновым мячиком.
За дверью его ждал сюрприз. Не успел он поцеловать Вере руку, которую она тут же демонстративно вытерла о халат, как из комнаты выкатились два прелестных создания: девочка лет пяти, с огромным синим бантом на пушистой головке, и мальчик, тоже дошкольного возраста, в джинсовом костюмчике и с пугачом в руке.
— Ты кто? — сурово спросил мальчуган. — Говори пароль или стреляю без предупреждения.
— Я пароль забыл, — признался Боровков. — Но я друг вашего дома.
— Почему ты пришел под покровом ночи?
— Заблудился, устал, вот и заглянул на огонек. Неужели ты не пожалеешь несчастного путника? — Боровков протянул руку, хотел погладить по головке девочку, но та отпрянула и уцепилась за мамин халат, настороженный зверек.
— Вот мои сокровища, Настя и Петя, — сказала Вера Андреевна ледяным тоном. — Все, поздоровались — и марш в кроватки.
— А ты знаешь сказку про пеструю ленту? — спросил Петя.
— Еще бы!
— Тогда приходи, расскажешь нам с Настей.
— Приду.
Он снял пальто, повесил на вешалку, нагнулся и скинул ботинки. Вера стояла за его спиной, как судья. Он в носках потопал на кухню.
— Там есть тапочки.
Ее лицо оказалось совсем близко, темные пятна глаз, бледный прочерк припухлых губ и мягкая линия плеч — больше он ничего не увидел. Строго сказал:
— Нам тапочки ваших художников ни к чему.
Старательно ее обогнул, на кухне сел на табуретку и портфель уместил на колени. Вера пришла через несколько минут, наверное, укладывала детей.
— А где же Антон Вениаминович? Почему его нету? А, понимаю. У него сегодня семейный вечер. Жену ублажает. У него ведь есть жена? Не может быть, чтобы не было. Такой лощеный красавец.
