Народ спешит сгрудиться у края платформы. Пока двери открываются и пассажиры сельдями набиваются в душное металлическое тело вагона, парень выжидает. Потом запрыгивает в последний момент и спиной протискивается к боковым поручням, ныряя в максимально свободную нишу. В мигающем свете тусклых ламп потная сплюснутая биомасса напоминает желе. Сэм морщится. Вертит головой, осматриваясь: справа у двери примостился мужик средних лет, в тонкой и явно старой кремовой рубашке. Голова в проплешинах густо покрыта бусинами пота. До носа доносятся отголоски чужой вони.
Двери резко смыкаются, и их стыковка рождает звонкий металлический хлопок, будто обрубается связь с внешним миром. Теперь пространство сжимается до небольшого, битком набитого вагона. Мерный ход раскачивает головы пассажиров из стороны в сторону китайскими болванчиками. Сэм ловит носом воздух. Пролетающие мимо лампы черных тоннелей раздражают светом глаза. Контраст. Парень жмурится и наклоняет голову вбок. В обзор попадает девушка слева. Держится за поручень на первый взгляд одутловатой рукой. Белесые волоски причудливым кожным покровом ныряют под ремень аккуратных часов. Сэм изучает с пристрастной дотошностью. Майка, джинсы, лицо кирпичом, рябые щеки с толстым слоем темной пудры и блестящий лоснящийся нос. Девушка замечает интерес к себе, но Сэм быстро отводит взгляд и невольно дергает плечом. Поезд резко сбрасывает скорость, вагон швыряет в сторону, и со спины кто-то подпирает жарким и явно тучным телом. Дрожь отвращения прокатывается по позвоночнику вместе с каплей пота. Как назло, мужчина в сальной кремовой рубашке заходится кашлем. Сэм брезгливо морщится и опускает голову. Невыносимо — до сжатых в кулак пальцев.
Тогда парень погружается в счет — первый флот в данный момент уже минует вражеский сектор, благо артефакты маскировки позволяют проходить незамеченным. Второй защитный флот спрятан в клановом резерве, он станет доступен через час пятнадцать минут тридцать секунд. Двадцать девять. Двадцать восемь. Сэм облегченно выдыхает — приступ нестерпимого омерзения откатывает. Теперь можно разработать в голове план письма вражескому предводителю. И Сэм вновь теряется в собственных мыслях. Раздражающая окружающая действительность на время перестает существовать.
Пробуждение, по обыкновению, выходит болезненное. Разнопестрая гурьба выходящих пассажиров задевает Сэма, выдергивая из потока мыслей. Письмо обрывается на кульминационном: «Во времена междоусобных столкновений полагаться приходится лишь на плечи креатов, проверенных боевыми…». Чем, Сэм не успевает придумать — здоровенная тетка сносит его мощным телом, почти расплющивая о фанерный борт вагона. Парень цыкает и отступает на шаг, давя попутно ногу стоящему позади. Этот неизвестный визжит противно-высоким женским голоском, и кулак с выступающими кольцами упирается парню между позвонков. По телу моментально пробегают мерзкие нервические мурашки. Сэм вздрагивает и пинается. «Смотри куда прешь, хамло», — слышится визгливое кряхтение в самое ухо. Раздражение зашкаливает вместе с тошнотой. Хочется схватить первого попавшегося человека за голову и бить о железную раму двери. Пока глаза не зальет чужой кровью или гнев не отпустит. Сэм огрызается и снова забивается в угол между поручнями и дверью. Убийства не входят в его сегодняшние планы, как и многолюдная колония строгого режима на ближайшую перспективу. Ввиду отсутствия Интернета и игры.
