Настала пора возвращаться.
Я схватил спасенное мною и мне отныне принадлежащее дитя человеческое лапой за плечо и взмыл ввысь. Я не сильно заботился о том, что крепким захватом когтей, скорее всего, сделаю ей больно, плевать. Ловя крыльями свободные потоки ветра, я цедил в сердце легкое разочарование. Мне не хотелось войны… Но разве я мог отказаться от своей природы?
Внизу забрезжил лес черными стволами голых деревьев. Сделав круг, я стал приземляться. Сначала швырнул девочку на мягкий снег, а потом плюхнулся сам, откидываясь спиной на дерево. Я тяжело дышал, запыхался, да и вообще порядком устал. Девочка скулила, опасаясь глядеть в мою сторону.
«Правильно, молчи. А лучше вообще исчезни и не попадайся мне больше на глаза,» — раздраженно подумал я.
Но тут, по своему обыкновению, проклятие в виде дитя человеческое все испортило, наполнив о себе слезливым визгом:
— Но я же не хотела этого! Я не хотела, чтобы так все вышло!
— Однако вышло, — устало буркнул я.
— Получается, я виновата? — девочка в ужасе смотрела на свои окровавленные руки.
— Получается…
— Но я… — она слабо возразила.
— Говорил, не тащить меня к людям.
— Прости…
Я цыкнул и усмехнулся. Сейчас мне было не до девичьих соплей, я боролся с самим собой. Бесконтрольное тело требовало продолжения пиршества, а я, как его голова, адекватно не мог пойти навстречу инстинктам. Равновесия сил нарушать не хотелось, совсем не хотелось. Поэтому грустно взглянув на свои, столь полезные руки, я приставил меч к горлу и одним движением отсек себе голову.
Меня встретил пушистый снег и отчаянный крик девочки. И как после всего увиденного она еще способна пугаться? Загадка. Но я снова стал головой и не хотел ничего кроме покоя. Мое тело же отмирало, рассыпалось на куски и расползалось разными отвратительными гадами во все стороны света. Жаль…
Но иначе никак, у меня лишь один выбор — трезвость или разгул. Второе, конечно, прельщает, но и быстро теряет остроту. И по мне уж лучше копить силы до нового всплеска и наслаждения, чем подсесть на вечную утомительную погоню за удовольствием на дороге крови и смерти, когда даже хаос начинает граничить с порядком и приобретать его черты. Скучно…
— Зачем ты это сделал? — меня вывел из задумчивости робкий голосок.
— А зачем мне тело?! Оно мешает! — рявкнул я, не желая больше ни с кем говорить и отвечать на глупые тысячелетние вопросы.
— Прости… Но что мне теперь делать?
«Сдохнуть», — хотелось сказать, но я сдержался. Все же девочка — лишь человек, она не виновата, что такая…
