Вот она, Ника, конечно, сумела бы противостоять ему. Ведь у нее есть характер, все говорят. Она бы еще померилась силами с этим Гарри… Говорят, девчонки ему поддаются: с кем он захочет, та и пойдет. Попробовал бы захотеть, чтоб она, Ника, пошла с ним!..
Вот еще, привязался этот губастый! Не надо и близко его подпускать, даже в мысли. Ничтожество и он, и вся их компания, разве не видно? Клару она им не отдаст, бесхитростную, беззаботную Пупку легко закружить.
Ника так сжала Кларину руку, что Клара пискнула.
— Извини! — шепнула Ника.
Мальчишек предупредили, что будет бал-маскарад, но они пришли в обычных костюмах и теперь толклись в коридоре, заглядывая и не решаясь войти в сверкающий, гремящий военным духовым оркестром зал, полный незнакомых девочек в масках.
Возле школьной газеты стоял Володя Сопенко, читал. «Критикует, наверно, мои стихи, — подумала Ника, — буквоед несчастный!» К Володе Ника испытывала сложное чувство. Тогда, в лагере, что-то между ними промелькнуло, дружеское и теплое. Это было влекуще и непонятно, как маленький огонек за далекими холмами. Теперь его не назовешь Вовкой, держится так, будто совсем взрослый. И маленький огонек заблудился и исчез.
Из двери зала выбежала длинная цепочка-змейка во главе с клоуном, обвила мальчишек, отрывая их от стен, втянула в зал.
В гвалте, хохоте, толкотне с гостей сошла скованность; мальчишки танцевали, узнавали знакомых девочек, писали записочки, которые разносил быстроногий почтальон.
В маске с бородой Нике было жарко. Она втолкнула Клару в круг, где клоун и Дед-Мороз плясали полечку. Клара, подхватив фату, запрыгала вокруг них. Вот у Клары все выходит просто и легко, а она, Ника, сама все усложняет.
Ника вышла в пустой коридор, прошла в другой, полутемный его конец, наклонилась над краном — напиться. Кто-то тронул ее за плечо, насмешливо сказал:
— Зачем же из крана? В буфете отличное ситро. Идем, угощу…
Ника обернулась, угрожающе подняла булаву. Игорь схватил ее за руку.
— Меня не так легко испугать, и ты это знаешь. Хотя вид у тебя в этой маске довольно-таки страшненький.
Ника молчала. Как этот губастый тип оказался здесь? А, вон и Рябов, и Мартыненко, и Хомячок к ним притулился. Стоят в темноте, покуривают в кулаки.
Ника сказала скрипучим, «старческим» голосом, вырывая руку:
— Вы обознались!
— О нет! Да я тебя, Никуша, в любой маске узнаю. У меня сердце — вещун. Твои ножки с другими не спутаешь.
— «О Никуша, дорогуша, очи черные горят, как угольки!» — пропел из угла Рябов.
