Он невольно вздохнул, вспоминая. Целителей не хватало, призывали даже женщин.
Как же он за нее беспокоился! До сих пор вздрагивал, только допуская мысль, что могла погибнуть.
А то, что он сам… Он — мужчина. Защищать Родину — его долг.
— И что будем делать? — улыбнулся он с интересом наблюдавшей за ним супруге.
Почти тридцать лет вместе, но свою Люсеньку Данила Евгеньевич любил, как и тогда, молодым. Любил и уважал, признавая, что тем, кем был теперь, без ее поддержки не стал бы.
— Ты ведь все уже решил, — с ухмылкой поддела его Людмила Викторовна.
— Но ведь должен я услышать твое мнение, — легко парировал Данила Евгеньевич.
— Мое мнение, — тут же стала серьезной Людмила Викторовна. Привычным движением подвесила в кабинете защитное плетение, не допускавшее подслушивание.
И ведь целитель… Целителям тоже приходилось идти на ухищрения, чтобы тайна пациента так и осталась тайной.
— Давай начнем с того, что девочка она хорошая. И в ее таланте сомнений нет.
— Согласен. Будь в Саше грязь, Юля вряд ли ощутила бы родственную душу. Уж у нее на таких людей чутье, — не стал спорить Данила Евгеньевич. Откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди.
Когда Людмила Викторовна слегка приподняла бровь, намекая, что его поза при этом разговоре ей совсем не нравится, опустил руки, положив их на подлокотники.
— Второй момент, который для нас важен. Ваша встреча в поезде…
— …была чистой случайностью, — закончил он. — В этом сомнений нет.
— И, значит, решение поселить ее в доме было твоим и только твоим решением.
— Нашим, — с легкой улыбкой поправил он.
— Нашим, — тоже улыбнулась ему Людмила Викторовна. — А дальше мы ступаем на зыбкую почву предположений.
— То, что она не Салтыкова, мы можем говорить уверенно, — указал он на экран планшета. — Ирина Константиновна…
Писать Ирине Салтыковой, троюродной тетке Александры, заведовавшей лекарским домом в Самаре и преподававшей там же в академии, Данила Евгеньевич не собирался. Но тут как под руку толкнуло.
И вот результат. Александра Салтыкова в роду действительно была. И действительно, Ирина Константиновна приходилась ей троюродной теткой. Но! Настоящей Александре было не семнадцать, а двадцать. Да и находилась она в данный момент вместе с мужем на Дальнем Востоке.
— Не можем, — заставив его удивиться, возразила Людмила Викторовна. — Салтыковой-младшей — нет, а если Салтыковой-старшей…
Данила Евгеньевич даже подался вперед от неординарности сделанного предположения.
