Теперь жеребенок мелькал меж кустами, то появляясь, то исчезая, слабо и жалобно ржал.
У отца в руках были вожжи, и он, быстро скинув все верхнее, бросился в воду. Боковое течение не сильное, отец легко достиг ближайшего куста, привязал один конец вожжей к прочной ветке, второй конец петлей закрепил на запястье и поплыл по быстрине, наперерез жеребенку.
А с другой стороны, сближаясь с отцом, плыл Павлантий. Перед этим, торопливо раздеваясь, он лишь коротко, выкриком, спросил у отца:
— Крепко привязал-то?
— Крепко…
— Ну давай!..
Павлантия сносило, но держался он уверенно, забористо выкидывая руки и отплевываясь.
Борясь с течением, они плыли друг другу навстречу, приближаясь одновременно и к жеребенку. Вот уже и Павлантий ухватился за вожжи, а вот из-за куста вынесло к ним и жеребенка. Он продолжал еще слабо биться, поэтому пришлось вытаскивать его за уши.
Вожжи, натянувшись, утопили ветку, за которую были привязаны, кто-то из собравшихся на берегу (кажется, это была мать) ахнул: «Ну-к сорвется!..» Но ветка скоро вновь поднялась, отец и Павлантий, значит, уже доставали ногами дно.
А через минуту они вынесли жеребенка на берег. Положили его, глянули один на другого, тяжело дыша, в один голос (будто сговорившись перед этим) чертыхнулись. Но тут же уже и повеселели, стали посмеиваться и подтрунивать друг над другом, отвечали на шутки женщин.
— Чем балагурить — на сугрев пригласили бы, — щурил близорукие глаза Павлантий. Он, совсем по-детски, подпрыгивал то на одной, то на другой ноге, наклонял при этом голову и теребил пальцами уши, чтобы из них вытекла вода. Потом крикнул на тот берег, прося подобрать его «одежку», и они с отцом пошли переодеться.
И в хате нашей говорили уже о делах.
— Вот случай так случай, — удивлялся Павлантий. — Лошака вашего спасли, а я и топал к тебе по лошадиному, что ли, делу?
— Это какому ж?
— А ты отгадай.
— Чего ж гадать? Говори.
— А уступили бы вы нам по весне таких вот выгуляшей тройку? Может, и этого ж самого, что из воды с тобой вытянули. Топляка этого. А то у нас так вышло к сему дню, что перестарков поднабралось дюже. У вас же по второму году добрый приплод.
— Ну а вы нам что? — натягивая сапоги, спросил отец.
— А мы скатами колесными отблагодарим. Ты сам как-то сказывал, что пооббились повозки. Вот наши мастера по-соседски руки и приложат. Сносу не будет.
— Эт-т дело… эт-т дело, — пристукивал отец сапогом об пол. — Сегодня ж на правление и приходи. Думаю, согласятся наши.
